— Смотри.— Холли протянула ей пригоршню оберток и конфет.
— Ты нашла энергетические плитки? Тетя Холли! Ты самая лучшая! Как ты... — Кэмми внезапно осеклась. — Что тут опять произошло? Я думала, мы вроде бы договорились больше не ссориться.
— Я не нашла их. Оливия, contessa, спрятала их у себя под матрацем. Вот почему она так хорошо выглядит, Кэмми. Ей не нужно пытаться выжить, съедая по ложке хлопьев и орехов в день. Все это время она питалась вот этим.
— Нет! — Кэмми покачала головой. — Не может быть...
— Я сказала им. Я не могу есть это... жареное дерьмо или консервированную жижу. Я бы уже умерла. У меня совсем нет жировой ткани...
— Блин! И в самом деле! Ее же всю отсосали! — вспылила Кэмми.
— Я всегда была худенькой, — заявила Оливия. — Как и ты. Или ты хотела, чтобы я совсем сдала, как Холли?
— Значит, ты ожидала этого от меня, — отпарировала Кэмми. — Мне девятнадцать лет. Я даже еще ни разу не влюблялась. У меня не было настоящей работы, и я никуда не ездила, кроме как... сюда. К черту! Ты была везде! Твоих денег, секса и пластической хирургии кому угодно хватит на десять жизней!
— Кэмми, должно быть, очень неприятно, когда завидуешь человеку, который старше тебя в два раза, — одернула девушку Оливия. В ее голосе было столько желчи, что она, казалось, брызгала, как раскаленное масло на сковородке.
— Я не завидую тебе! Мне жаль тебя! Твое отчаяние так очевидно! Если ты думаешь, что вся твоя пластика незаметна, ты глубоко ошибаешься. Ты выглядишь, словно кто-то стянул всю твою кожу на затылке резинкой и отрезал лишнее!
— Камилла, я сделала легкую пластику в достаточно молодом возрасте, чтобы избежать необходимости принимать кардинальные меры, когда я стану постарше. Это очень важно — заботиться о своей внешности, Кэмми. У тебя хорошие гены, так что тебе будет проще. Тебе повезло. Когда ты станешь старше, ты не будешь выглядеть, как твоя мать сейчас — вся в веснушках и морщинах...
— Господи, Оливия, о чем это ты? — изумленно спросила Трейси. — Почему ты именно сейчас решила обсудить относительные преимущества хирургической подтяжки лица?
— Она обвинила меня...
— Ты говорила, что моя мать — самый лучший человек из всех, кого ты знаешь! — перебила ее Кэмми.
— Так и есть. Но быть доброй и красивой — это не одно и то же. Добрыми всегда пользуются все кому не лень. Всю жизнь находились люди, которые с удовольствием садились Трейси на голову. Она уверена, что все дело в ее доброте. Она права. Но добро не всегда побеждает. Конечно, если бы твой отец заполучил меня, так бы и произошло, но мне одного раза хватило...
— Что? — опешив, спросила Трейси и уставилась на Оливию.
— О Джиме. Вернее, о нас с Джимом.
— О вас с Джимом?..
— Ну да. Речь идет о маленьком тайном свидании, которое, уверяю тебя, совершенно ничего для меня не значило. Ты тогда скакала с мячом по баскетбольной площадке...
— Ты спала с Джимом?
— Неужели ты об этом не знала? А если нет, какое это имеет значение? Мы тогда договорились ничего тебе не говорить. Вы уже были обручены.
— Ты лжешь, Оливия.
— Хорошо, я лгу. Я бы лгала, сказав, что Дейва там не было, что он не ожидал с нетерпением своей очереди. Хотя Крис показался мне несколько неопытным.
— Ты лжешь! — закричала Кэмми. — Тебе удалось соблазнить только какого-то старикашку, за которого ты вышла ради денег.
— Франко был хорошим человеком. Но в Европе молодой жене позволяются определенные вольности, Кэмми. Уверяю тебя, моя жизнь была полноценной во всех отношениях. Я была ею вполне довольна. И я намерена продолжать в том же духе.
— Ты продемонстрировала это на Сент-Томасе!
— Вот именно, потому что существуют вещи более притягательные, чем молодость, дорогая. Я знаю, как доставить мужчине радость...
— Ты не спала с Джимом, — произнесла Трейси дрогнувшим голосом. Она бы расплакалась, если бы у нее еще оставались слезы.
— Тебе, я думаю, лучше спросить у него. Это случилось, когда мы были на втором курсе, как раз перед тем, как я уехала в Италию, где встретилась с Марио. Боюсь, все зашло слишком далеко, но ведь тебя это не огорчает, не правда ли, Трейси?
— Что с тобой? — спросила Трейси.
— Мы говорили о краже еды, — вмешалась Холли. — Незачем заходить так далеко. Ситуация и без того безобразная.
— Просто мне все это слишком надоело! Вы обе ведете себя так, как будто женщина, у которой есть хоть капля женственности, больна какой-то неизлечимой болезнью. Вы ведете себя, как мужественные пожарные, демонстрирующие силу и героизм, и обращаетесь со мной, словно я полное ничтожество. Я устала слушать нотации Холли о том, что я не выполняю свои обязанности, в то время как все ее усилия сводились к приготовлению какой-то гадости, а потом она просто валялась в постели. Моя кожа обгорела на солнце, и единственное, о чем я мечтаю, это помыться и оказаться наконец дома. Я вообще не хотела ехать в этот чертов...