— Но?..
— Но она не любит думать о плохом.
— А вы любите?
— Таких, как я, называют пессимистами. За долгие годы я много раз подтвердил свое право на собственную фамилию[81]. Когда я оказывался прав, это избавляло нашу прекрасную Шэрон от ненужных разочарований.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожившись, спросила Дженис.
— В это время года не все суда отправляются в плавание ради развлечения. Некоторые идут в свои зимние порты. Другие, те, которые нам на глаза не попадаются, можно сказать, занимаются нехорошими делами. Ими управляют пропащие люди.
— Вы имеете в виду пиратов?
— Ну, я полагаю, среди них есть и современные пираты. Грабители. Но люди, о которых я говорю, избегают чьих-либо взглядов. Они доставляют наркотики в береговые воды Со-единенных Штатов. Наркотики, поступающие через Гондурас и другие точки из Коста-Рики и Эль-Сальвадора. Это очень прибыльная работа для подобных людей.
— Но столь же опасная для тех, кто с ними сталкивается.
— Да, и люди, вступающие с ними в противоборство, обычно являются агентами гондурасской полиции. Недолго думая, они расстреливают пиратов. Вот и все.
— Но не всегда.
— Почти всегда. Не считая редких исключений.
— Реджинальд, — вмешалась Шэрон, — лично я очень проголодалась. Пожалуйста, пойди приготовь что-нибудь. Эти туристские россказни никого не интересуют... Дженис, негодяи, о которых идет речь, еще ни разу никому не причинили вреда.
— Шэрон, дорогая, ты же знаешь, что это неправда, — не удержался Реджинальд. — Помнишь эту пару? Они вломились к ним на борт. Я не хочу вас пугать, но они надругались над женщиной и нанесли тяжелые увечья мужчине.
— По крайней мере, за последние десять лет пираты не убили ни одного человека. Пожалуйста, Дженис, не позволяй моему угрюмому партнеру засорять тебе голову ненужными переживаниями.
Дженис смотрела в окно, на бескрайнюю, слегка волнующуюся и всепрощающую равнину бездонной синевы. Ледяные ромовые напитки с ломтиками ананаса и бумажными зонтиками. Воспоминания. Музыка и лосьон для загара.
— Он тут ни при чем. Я и сама об этом думала, Шэрон.
И хотя люди не обладают интуицией зверей, которые чувствуют приближение бури, хищника или даже смерти, матери Дженис и Трейси с младенчества выгуливали своих дочерей в одной и той же коляске. Девчушки спали валетом в одной колыбели, затем, повзрослев, в одной двуспальной кровати. Дженис никогда не испытывала дурных предчувствий. Но стоя на залитой солнцем палубе «Биг Спендера», она чувствовала Трейси, ее тревогу и всю безнадежность их положения.
— Они в беде, — сказала она Шэрон.
ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ
Наконец ими овладела апатия, опутала их невидимой паутиной.
Смерть была настоящим кошмаром. Но если бы у них было достаточно еды и воды, то, следуя примеру Ленни, они бы продолжали бороться. Им перепадали крохи удачи. Ветер и течение сняли яхту с мели. Трейси сшила парус. Даже инцидент с во-оруженными пиратами, которым они смогли противостоять, явился своего рода победой, хотя и жалкой. Но злобная стычка между Холли и Оливией, боль, недоумение и самоустранение Кэмми, откровенное недоброжелательство Оливии — все это вместе было уже слишком.
Мимо проплывали суда и пролетали самолеты. Однако в безбрежной пустыне невозмутимого океана они как будто стали невидимыми. Им нечего ожидать, кроме конца. И если между настоящим моментом и концом что-либо произойдет, то это наверняка будет что-то страшное.
Когда Трейси проснулась, был уже вечер.
Холли и Оливия накануне поссорились.
За всю свою жизнь она еще ни разу так долго не спала. Ее рука все еще болела от пощечины, которую она отвесила Оливии. Трейси размышляла: «Я не хочу в туалет, не хочу чистить зубы, есть миндаль. Мне уже все равно». В этот вечер она не встала к штурвалу и даже не помнила, как легла на сундуки, положив под голову спасательный жилет. И пока Трейси спала, мимо проскользнули берега Ямайки. Вероятно, это было к лучшему. Даже если бы кто-нибудь из них и увидел остров, у них все равно не хватило бы умения, чтобы к нему подойти. Проплывший мимо берег был практически необитаем — сплошные предательские скалы и отмели.
Кэмми размышляла приблизительно так же.
Вести яхту... Куда? Пить воду... Зачем? Употреблять пищу, которую ее тело, возможно, даже не успеет переварить?.. Она подумала о приговоренных, которым каким-то образом удается абстрагироваться и съесть последний обед. «Я бы попросила наркотик», — подумала Кэмми. Она часто задумывалась о том, могут ли люди чувствовать, что они в последний раз занимаются любовью? Могут ли они знать, что больше никогда не увидят своих родителей? Догадывался ли папа, что он последний раз целует ее? Все, что должно случиться с ней в этой жизни, наверное, уже случилось, размышляла Кэмми. Но ей нужно было подняться и найти Трейси. В любом случае она обязана это сделать. Она назвала Оливию своей настоящейматерью. Она ступила на тонкий лед и разбила сердце своей матери. Если ей и в самом деле предстоит умереть, она должна снять с души груз стыда за эти два слова.