Оливия высунула голову наружу, осмотрела небо и запротестовала:
— По меньшей мере на берегу мы могли бы что-нибудь узнать! А что случилось с парусом?
— Мам, а если они погибли? — Кэмми вскарабкалась по ступенькам на палубу. — Это все ты, тетя Оливия! Это все из-за тебя! Ты приплыла на остров, потому что Мишель там был со мной! А теперь он умер!
— О чем это ты, Кэмми? — Трейси переводила недоуменный взгляд с одной на другую.
— Это все она!
— О чем ты?..
— Она спала с ним! Она спала с Мишелем! Спроси у нее! И это была ее инициатива! Она его сама попросила об этом!
— Ничего подобного, — спокойно ответила Оливия и сделала глоток воды.
— Как? Что? — растерялась Трейси. — Я ничего не понимаю.
— Я хочу сказать, что она спала с Мишелем, мама! Она занималась с ним сексом!
— Этого не может быть, малышка... Ты это серьезно?
— Спроси у нее! Спроси у нее! — У Кэмми началась истерика. Со своими спутанными, всклокоченными волосами и мертвенно-бледными губами она была похожа на какое-то мифическое существо. Под залившей ее лицо и шею бледностью потускнел даже загар. Щеки красными пятнами выделялись на посеревшей коже. Холли, хромая, прошла мимо Трейси и обняла девушку. Нашептывая ей умиротворяющие слова, она объяснила Кэмми, что сейчас они не могут позволить себе подобных вспышек гнева и что в сложившейся ситуации им необходимо сохранять спокойствие.
— Какой-то бред, — пробормотала Оливия, а вслед за этим поинтересовалась: — Почему заглох двигатель? Я имею в виду не маленький двигатель на шлюпке, а большой, на «Опусе».
— Наверняка я сделала что-то неправильно, — ответила Трейси, — поэтому наша первоочередная задача — выяснить, что случилось с мотором.
— Нет уж, наша первоочередная задача — это кофе. Доказано, что кофе на несколько пунктов повышает уровень интеллекта. Я разобралась, как тут все работает, так что сейчас сварю кофе. Плита работает на газе. Нам нужно все хорошенько обдумать. Кто-нибудь пытался воспользоваться мобильным телефоном?
— Я только что попробовала,— ответила Трейси, качая головой, — безрезультатно. Послушайте, — она понизила голос и посмотрела на подруг. — Холли приготовит нам всем что-нибудь поесть, даже если это будет всего лишь хлеб и кофе. А ты, Оливия, пойдешь со мной и, пока я найду и включу генератор, приготовишь сигнальные ракеты. Генератор работает на дизельном топливе, уж это-то мне известно. Кэмми, успокойся.
Час спустя яхта по-прежнему покачивалась на волнах с выключенным двигателем, а женщины ели хлеб с сыром.
— Ты можешь наступать на ногу?— спросила Оливия у Холли.
— Она просто болит. Все не так страшно, как выглядит. Честно. — Ложь всегда давалась Холли легко. У нее были более строгие родители, чем у других девочек. Если бы Холли не репетировала перед зеркалом невинный взгляд широко раскрытых синих глаз, ей бы не удавалось так часто убеждать отца и мать, что в субботу вечером подруги всего лишь присматривали за Эдди, братом Трейси, или ускользнуть от наказания в тот момент, когда родители уже готовы были стереть ее в порошок. По вечерам она частенько выходила из дому, спрятав на дне своей огромной сумки скатанную в рулончик мини- юбку длиной в две ладошки.
— Пожалуйста, Холли, Кэмми, съешьте что-нибудь, — уговаривала их Трейси.
— Я не голодна, — ответила Кэмми, — и я не понимаю, как вы можете есть.
— Справедливости ради хочу заметить, что никто из нас сейчас не голоден, — опять вмешалась Холли, — но в данный момент «Опусу» ничто не угрожает. — Давайте поедим, потому что нам надо работать. Мы должны вернуться. Тебя дома ждут отец и брат, Кэмми. Такова действительность.
Трейси кивнула подруге и с видимым усилием проглотила кусок хлеба.
Кэмми прошептала:
— Все, что происходит с нами, тоже действительность. И это самое страшное, что я могла когда-либо себе представить, мам. Какой-то жуткий кошмар, от которого мы не можем проснуться. Как будто мы умерли и сами себя видим мертвыми.
— Я полностью согласна с тобой, Кэм.
— В этом никто не виноват, мам. Может, только я, — с горечью произнесла Кэмми. — Девушка выплеснула всю свою ярость из-за потери Мишеля и теперь выглядела, как в детстве, когда чем-либо заболевала. Трейси смотрела на дочь, понимая, что никто, кроме нее, не мог заставить двигатель заработать, а в тусклом свете зари, как она успела убедиться, крошечный остров, на который плавали Мишель и Кэмми, чтобы, очевидно, заняться любовью, уже исчез из виду. Их отнесло очень далеко.
— Кэмми, — заговорила Оливия, — я знаю, что ты не поверишь. Но мне очень жаль, что я так вела себя с Мишелем. Прости мне мою глупость.