Народ чах и уменьшался с каждым днём. Однажды, сообразительный юноша, только-только переступивший черту детства, в пылу распираемого чувства несправедливости, назвал Августина обманщиком.
“Мы умираем с каждым днём всё больше и больше! Вчера не стало моей сестры. Она была младенцем. Чем она прогневила бога? За что он её забрал? Если вы умеете лечить, то почему этого не делаете? У вас на всё есть отговорка!
Вы воруете наши деньги! Вы ждёте нашей смерти до последнего вздоха, чтобы обчистить всё! Уходят одни с награбленным и приходят другие! А ничего не меняется! Вы специально нас закрыли, чтобы погубить!
Если в этом мире есть справедливость, то завтра правда восторжествует! Я вызываю вас, Августин на честный бой! Я готов биться за правду. Я буду биться за правое дело на рассвете до смерти кого-то из нас!
Если погибну я, значит правда на вашей стороне. Значит я струсил и решил умереть от меча, чем в ожидании своей кончины от мучительной болезни.
Если же вы, Августин, значит вы лжёте. Ворота откроются, а ваши прихвостни покинут город, захватив с собой лишь ваш труп.”
Народ всполошился от такой дерзости. Среди некоторых людей закрадывались сомнения, поскольку время имеет свойство вразумлять даже самых неразумных. Однако некоторые люди до сих пор слепо верили старцу и не видели очевидного. Мнения разделились.
Старец замешкался и, подавив эмоции, спокойно начал свою монотонную речь:
— Неслыханная дерзость. К сожалению, я это знал — мне говорил об этом наш Господь. Потому вынужден был оставаться в этом городе до тех пор, пока данное пророчество не обретёт сущность. И этот момент наступил.
Что ж, мне горестно, что такой тяжкий грех сомнения вовлёк на себя этот едва окрепший юноша, который мог бы прожить весьма долгую жизнь…
— Так сдержите своё слово — выйдете со мной на бой. Докажите всем, что ваше учение правдиво. Довольно пустых речей! — с жаром перебил юноша. По толпе прошёлся гул. Августин, понимая, что народ начинает сомневаться, поскольку слов уже недостаточно.
— Что ж, данная смута имеет за собой тяжкое последствие — если битва случиться, народ погибнет окончательно в этот же день. Вы потеряете всё доверие бога — так гласило пророчество. Но, я вижу, что дьявольская лукавая смута слишком сильно поглотила умы некоторых людей, потому вынужден согласиться.
На бой с юношей должен выйти доброволец. А я буду отчаянно молить бога о прощении народа, чтобы после смерти юноши не навлечь гнев на остальных. Никто не должен страдать из-за этого. Я буду стараться спасти как можно больше людей.
— Августин, позвольте мне выйти добровольцем. Я накажу этого мальчишку и не допущу, чтобы слово Господа прекратило существование! — вызвался один из монахов. Старец сделал вид, что принимает данное решение с тяжёлым сердцем, вздохнул и дал разрешение.
Всю оставшуюся ночь мальчик чистил латы и меч, слушая слова поддержки с одной стороны и слова упрёков с другой. Народ пребывал в сомнении, не зная, что делать дальше, однако одно он точно знал наверняка — так дальше продолжаться не может.
Никто в эту ночь не спал: кто-то занимал заранее удобное место на площади, кто-то хоронил последних умерших, кто-то заранее оплакивал судьбу мальчика и народа, веря в неизбежный конец, кто-то гневался и пытался сбежать, однако получал отпор от служащих Августина.
Больше всего страдал в эту ночь юноша. В это время он подвергался гневу от народа, который был подвержен страху. К сожалению, таких людей оставалось пока что большинство. Он слышал о том, что никто не просил его об этой услуге, что он навлекает беду, что лучше бы он умер вместе со своей сестрой.
Это был его главный бой — слушать испуганные речи народа, обрамлённые в гнев. В конце концов сам юноша стал сомневаться и сожалеть о том, что совершил подобную авантюру.
“А может старик прав? А вдруг я умру в бою? Неужели я навлеку смерть на всех нас? Чёртова гордыня! Нет! Это лишь запугивание! Я должен идти! Я больше так не могу!”
К рассвету юноша был измождён от своих мыслей и свою смерть он рассматривал с равнодушием, как избавление от мук при жизни.
Толпа следовала за юношей и бросала вслед слова гнева и тихой поддержки. Кто-то из обезумевших от страха глупцов пытался сам побить юноши, однако толпа удержала со словами, что так уже было предопределено.
Площадь, несмотря на страх выходить на улицу в дневное время, вышла, чтобы узнать исход событий и насладиться, возможно, последними лучами солнца.