Дигби спохватился, сообразив, что позволил себе чересчур разгорячиться, и добавил уже сдержанней:
— Вы, вероятно, слыхали, что готовилось покушение на жизнь премьер-министра?
— Да, я слышал об этом, — ответил герцог. — Вы хотите сказать, что это Мэйтленд предотвратил его?
— Нет, он только присвоил себе все заслуги, он и его верный пес Харпер.
— Понимаю, — медленно проговорил герцог. — Что ж, продолжайте.
— В награду лорд Ливерпуль назначил его главой Тайной службы. Если бы кто-нибудь пожелал узнать мнение третьего отдела, мы бы категорически высказались против этого назначения. Мэйтленд не такой, как все, не нашего круга. Он не соблюдает правил игры, потому что считает себя выше всяких правил. Что до друзей, их у него нет, во всяком случае, таких, которых мы с вами могли бы назвать настоящими друзьями. У Мэйт-ленда есть только знакомые либо сослуживцы — и все.
— Ну нет, — перебил его лорд Каспар, — этот телохранитель Мэйтленда, как бишь его, Харпер, судя по всему, настоящий друг. Подобной преданности за деньги не купишь.
Дигби позволил себе тонко улыбнуться.
— Сержант Харпер? — отозвался он. — Солдат, кучер, телохранитель, а теперь еще и сообщник в преступлении. Ничего не скажешь, самый подходящий друг для таких, как Мэйтленд!
Герцог насупился. Он числил среди своих друзей Селлерса, бывшего своего кучера, который уже удалился на покой, однако по-прежнему жил в достатке и довольстве в замке Девэр. Герцогу не понравились ни тон, ни улыбочка Дигби, да и сам этот человек вызывал у него все большую неприязнь.
Он перевел взгляд на другого агента.
— Ну, а вы что скажете, капитан Уорсли?
— Э-э… — Уорсли осторожно покосился на Дигби. — Я, ваша светлость, целиком согласен со всем, что сказал майор Дигби.
— Ваша светлость, Мэйтленд от нас не уйдет, — убежденно прибавил Дигби. — Бежать ему некуда, обратиться за помощью не к кому. Мы его скоро поймаем, и тогда он заплатит за все свои преступления.
Герцог поднялся, и остальные из почтения к нему тоже поспешно встали.
— А теперь, — веско проговорил его светлость, — слушайте меня. Наша цель — не поймать Мэйтленда, а вернуть мою дочь живой и невредимой. В обмен на это мы дадим Мэйтленду все, чего он ни пожелает. Если он потребует выкуп, я заплачу. Если он захочет покинуть Англию, я ему в этом помогу. Если он попросит о помиловании, он будет помилован. Чего бы ни захотел Мэйтленд, он это получит. Вам понятно?
Оба агента кивнули: Уорсли с готовностью, Дигби с явной неохотой.
Герцог перевел взгляд на окно гостиной, за которым сгущалась ночь.
— Но, — добавил он тихим, внезапно севшим голосом, — если с моей Розамундой что-нибудь случится, Мэйтленд ответит за это мне и только мне.
После этих слов в гостиной воцарилась тишина, и прервал ее только стук копыт. Герцог подошел к окну и глянул вниз.
— Полагаю, майор Дигби, это возвращаются ваши люди, — холодно заметил он. — И, насколько я понимаю, ни с чем.
Он повернулся от окна.
— Я намерен пока что расположиться в этом трактире. Вы будете извещать меня обо всех своих действиях. Это все.
Увидев, что агенты непонимающе уставились на него, герцог с нажимом добавил:
— Вы ведь, кажется, собирались обыскать всю округу? Ну так действуйте.
Дигби и Уорсли поклонились и поспешно вышли.
По лестнице они спускались молча, но едва вышли во двор — не сговариваясь, дружно выругались.
— Нет, ты слышал?! — возмущенно воскликнул Уорсли. — Мы, дескать, должны дать Мэйтленду все, что он ни попросит!
Дигби кипел от злости.
— Покинуть Англию! Помилование! Выкуп! Они решили облагодетельствовать этого мерзавца! Не бывать такому, пока я жив!
Уорсли покачал головой.
— А что мы можем сделать? Ты ведь знаешь, какой нам дали приказ: пальцем не шевельнуть без разрешения герцога. И приказ, между прочим, самого премьер-министра.
— Любой приказ можно обойти.
Они направлялись к отряду всадников, которые как раз спешились, — но при этих словах Уорсли остановился как вкопанный.
— У тебя есть план?
Дигби раздраженно фыркнул:
— Разумеется, нет! Я только хотел сказать, что мы никак не сможем просить разрешения герцога, если самого герцога с нами не будет. И никто — никто! — не может предугадать, что произойдет, когда мы настигнем Мэйтленда. Паника, неразбериха, стрельба — разве разберешь, кто выстрелил первым? И кому до этого будет дело, если дочь герцога вернется к отцу живой и невредимой?
— А если с ней все же что-то случится?
— Тогда мы обвиним в этом Мэйтленда. Все равно его оправданий никто не станет слушать.
Дигби был вне себя от унижения, которому подвергли его герцог Ромси и его сыновья. Тем больше досталось от него солдатам, которые возвращались после неудачной погони. «Мэйтленд, Мэйтленд! — раздраженно думал Дигби, распекая подчиненных. — Везде и повсюду — только Мэйтленд!» Герцог и его сыновья должны были бы ненавидеть этого выскочку, жаждать его крови, так нет же, они, хоть и помимо воли, восхищаются Мэйт-лендом, а он, Дигби, снова чувствует себя полным ничтожеством.
Ну да ничего! Больше он не будет жить в тени Ричарда Мэйтленда. Жизнь сама доказала, кто из них более достоин возглавлять Тайную службу. Своим преступлением Мэйтленд запятнал честь службы. Вот если б его должность, причем вполне заслуженно, занял Дигби, такого бы никогда не случилось. Мэйтленда давно следовало бы назначить на какой-нибудь незначительный пост, чтобы там он никому не мог навредить.