– Я не хотела… не могла… О Господи…
Все еще цепляясь за мягкую ткань рубашки на его груди, чувствуя, что не в силах разнять пальцы, она задрожала, подняла глаза на его губы – и слабый стон сорвался с ее уст.
– О, Генри, ты хоть понимаешь, что со мной сейчас происходит?
– Да.
Я ведь не такая, подумала она в полной растерянности. Не такая скованная. Не такая робкая. Но ей действительно хотелось его поцеловать. Хотелось раствориться в его объятиях, вообще полностью раствориться в нем. Хотелось ощутить то, чего она никогда еще не ощущала. Хотелось почувствовать эти великолепные губы на своих губах.
Невольно приоткрыв рот от нетерпения, Гита медленно качнулась в его сторону, прижалась к нему всем телом и коснулась его рта своими губами.
Чувствуя себя непривычно и странно, она медленно, поддаваясь какому-то инстинкту, потерлась о него своим телом. Разжав, наконец, пальцы, она подняла руки, скользнула ладонями по его шее, затылку, с наслаждением запустила пальцы в его шелковистые волосы, погладила голову. Ее груди прижались к его груди, и соски, уже тугие и твердые под тканью рубашки, заныли от нетерпения. Прижимаясь к нему все теснее, понимая, что возбуждение охватывает все ее тело, она почувствовала его сильные бедра и осознала, что уже хочет большего.
Он с готовностью отозвался на ласки и прижался бедрами к ее бедрам. Крепко и интимно.
Ослабевшая, загипнотизированная, возбужденная, окутанная его теплом, его силой, не чувствуя холодного ветра, что дул с холма, не слыша ни отдаленного блеяния овец, ни пения птиц, она целовала его и позволяла целовать себя, прижималась все теснее и теснее. Нетерпение и желание властно заявляли о себе. Она наслаждалась теплом и ноющим, необъяснимо томительным ощущением внутри себя. По ее спине побежала дрожь.
Руки Генри скользнули к ее спине, он прижимал ее к себе до тех, пор, пока она не ощутила его растущее возбуждение.
– Сними это, – хрипло сказал он, не отрывая рта от ее губ.
В полуобморочном состоянии она непонимающе взглянула ему в глаза.
– Что снять?
– Рубашку. Сними ее.
– Но я не надела…
– Я знаю.
Охваченная нерешительностью, она только чуть поежилась, и он сам разжал объятия и начал расстегивать пуговицы на ее груди. Он не торопился, хотя и был охвачен возбуждением, и его дыхание участилось. Не обращая внимания на ее слабые протесты и неискренние попытки остановить его, он расстегнул последнюю пуговицу.
Гита вцепилась в свою рубашку, удерживая ее полы на груди. Он мягко попробовал разнять ее руки.
Глядя в его глаза и дерзко, и испуганно, она спросила нетвердым голосом:
– Утонченный, элегантный Генри намерен предаться любви у дровяного сарая?
– Почему бы и нет? У каждого из нас есть свои фантазии. – Его голос звучал скучающе.
– Новые фантазии?
– Да. – Не отрывая взгляда от ее лица, он взялся за полы ее рубашки и широко распахнул их на груди Гиты.
Затем опустил взгляд ниже, а она, с безумно колотящимся сердцем, чувствуя прохладу на обнаженных сосках, судорожно вздохнула. И тут неожиданно с дороги раздался чей-то голос:
– Генри!
Все его тело словно застыло. Откинув назад голову, он закрыл глаза, глубоко втянул в себя воздух и медленно выдохнул.
– Генри!
Аккуратно прикрыв ее обнаженную грудь полами рубашки, он повернулся и пошел прочь.
Вся, дрожа, прислонившись к стенке сарая, Гита заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть и торопливо принялась застегивать пуговицы. Мучаясь от напряжения, раздражения и страсти, раздирающей ее изнутри, она никак не могла взять в толк, как же она позволила себе то, что только что произошло между ними. Легко можно было представить, как развивались бы события, не окликни его кто-то посторонний. И при этой мысли она снова почувствовала волнение. Не было бы ни возражений, ни отказа с ее стороны – Гита знала это твердо. Потому что она тоже его хотела.
Поежившись, не понимая, что творится в ее душе, Гита побрела прочь. Поднялась к деревьям, растущим на холме, и пошла дальше. Увидев поваленное дерево, она опустилась на него так, словно силы разом покинули ее, и спрятала лицо в ладонях. Она ощущала себя усталой, липкой и не совсем здоровой.
Когда Генри оказался рядом, она сразу это поняла. Ни звуком, ни каким-либо другим образом он не дал о себе знать, но она сразу почувствовала его присутствие.
– Кто это был? – спросила Гита, не в силах сдержать любопытство. Он не ответил, и она повернула голову: он стоял, опершись плечами о ствол дерева, в нескольких метрах от нее. – Вы напугали меня, – прошептала она. – Обычно встречаешь человека, он тебе нравится, потом вы знакомитесь поближе, все это происходит постепенно, медленно. Не так, как сейчас. Не так неистово. Я не знаю, как мне вести себя с вами, Генри.