Через пять минут он вернулся с толстой папкой под мышкой, пиджак был небрежно наброшен на одно плечо. Он положил папку и пиджак на сиденье своей машины и подошел к Гите. Наклонившись, подождал, пока она раздраженно не опустила боковое стекло.
– Никогда не злись, сидя за рулем и ведя машину.
– Тебе легко говорить! – резко бросила она.
– Да. – И, вздохнув, он добавил: – Это все очень сложно, Гита. Как-нибудь я тебе объясню.
– Вот уж благодарю!
– Я поеду следом, а утром заеду за тобой и от везу в аэропорт.
– Я возьму такси.
Если она ожидала, что он начнет спорить, то ошибалась. Он посмотрел на нее долгим непроницаемым взглядом, затем кивнул:
– Очень хорошо. Увидимся, когда ты вернешься.
– Увидимся? – мрачно и нехотя спросила она.
– Да. – Просунув голову в окошко, он поцеловал ее.
Но она не ответила на поцелуй, и ее взгляд стал еще холоднее.
– Тебе ведь на самом деле все равно, не так ли?
– Ты думаешь? Между нами возникли отношения, Гита, – сказал он негромко. – Не просто любовная интрижка.
Бросив на него сердитый взгляд, она включила зажигание, с холодным выражением лица подождала, пока он не отойдет от ее машины, и медленно выехала со двора через узорчатые арочные ворота. Она держала путь в Лондон, возвращаясь к реальности и здравому смыслу.
Следуя за ней в своей машине, Генри проводил ее до самой двери ее дома и тут же отъехал, не задержавшись ни на секунду и даже не пытаясь возобновить разговор.
Она провела бессонную, наполненную переживаниями ночь, а утром, чувствуя себя не выспавшейся и утомленной, приняла душ, уложила вещи и вызвала такси, чтобы поехать в аэропорт. С самого утра шел мелкий унылый дождь, и от этого ее настроение стало еще хуже.
Париж встретил ее таким же моросящим серым дождем.
Клэр, ассистентка Этьена Верлейна, встречала ее в аэропорту. Завидев Гиту в толпе прибывших, она радостно улыбнулась, с истинно галльской сердечностью расцеловала девушку в обе щеки и повела к ожидающей их машине.
– Ты не будешь против, если мы сразу поедем к Этьену? – спросила она. – Прежде чем отправиться в гостиницу. – И, как бы извиняясь, добавила: – Он очень настаивал.
– Нет, разумеется, я не против. – Гита смотрела на мокрые, блестевшие от дождя улицы Парижа, на море разноцветных зонтов, и ее мысли гораздо больше занимал Генри, чем могущественный босс «Верлейн косметике».
Но когда Этьен приветствовал ее с вежливой отчужденностью вместо обычного бурного восторга, она была озадачена. В чем дело?
– Садись, Гита, – сказал он и повернулся к ассистентке: – Клэр, будь добра, проследи, чтобы никто нас не беспокоил.
Та кивнула, за его спиной состроила Гите забавную гримаску и вышла.
Сидя за своим столом, Этьен Верлейн подтолкнул к ней через стол небольшой пакет.
– Я получил это несколько дней тому назад. Можешь его открыть.
С противным ноющим ощущением где-то в желудке она открыла – и поняла, почему в подкинутом ей конверте не было негативов. По крайней мере, негатив той, на которой она была снята обнаженной, пригодился: точно такой же снимок теперь лежал перед Этьеном Верлейном.
– Ты уже видела его, – твердо сказал он.
– Да, – кивнула она, разрывая фотографию на множество мелких кусочков и отправляя в корзину для мусора.
– Прочитай записку, Гита.
Глубоко вздохнув, она развернула листок бумаги, приложенный к фотографии, и уставилась на него с выражением отвращения на лице. Как и в предыдущих посланиях, все буквы были вырезаны из газеты.
– «Если Вы ее не уволите, – по памяти процитировал Этьен, – эта фотография будет отправлена в газеты. Во Франции и в Англии».
– Ни одна из газет не опустится до такой низости, – запротестовала Гита, сама, впрочем, не слишком в это веря. – Не станет публиковать снимок, отправленный анонимно.
– Ты так считаешь? А я не столь оптимистичен. Бульварная пресса напечатает все, что угодно. Иногда мне кажется, что она вообще существует только ради того, чтобы обливать грязью известных людей.
– Я не так уж известна, – тупо возразила она.
– Зато я известен.
– Да. – Ей стало тошно. Подняв на него глаза, она глухо спросила: – Вы меня увольняете?
– Нет. Пока нет. Но я очень зол. Я предложил тебе номер в гостинице, где ты была бы в безопасности, персонал, который мог бы позаботиться о тебе, но ты предпочла туда не ехать.
– Да, – прошептала она. – Моя подруга предоставила мне свой коттедж.
– И там была сделана эта фотография?
– Да. И не только эта, – призналась она.
– Понятно. Вот результат твоего неповиновения. У нас есть опыт с преследователями, и мы знаем, как защитить своих людей. Но если эти люди не желают следовать нашим советам, желают все делать по-своему, то… Мы вложили в тебя очень много денег, Гита, и, хотя я тебе сочувствую, интересы бизнеса превыше всего. В твоем контракте существует раздел, касающийся неблагоприятной шумихи вокруг твоего имени, и, хотя в данном случае это не совсем то и в происшедшем, несомненно, мало твоей собственной вины, все же, если этот снимок опубликуют, – пробормотал он с отвращением, – престижу моей компании будет нанесен урон. Мы выбрали тебя, так как ты выглядишь волнующей, утонченной женщиной, на которую все прочие женщины хотели бы походить, которой они хотели бы подражать…