Добравшись до офиса, я стал шагать взад-вперед по кабинету. Я не мог заснуть. Я устал, как собака, но сон не шел ко мне. Я думал об истории Макбета, придуманный Полом – «La Belle Dame Sans Merci». «Макбет убил сон». Но я не был Макбетом. Я никого не убивал. Я дремал на диване. Всю ночь я провел без сна, но закрыв глаза.
Сна все еще не было ни в одном глазу, когда раздался звонок в дверь, потрясший меня. Я вышел из транса, в котором мечтал о ней. Уже дважды звонил телефон, но этот далекий звон не затрагивал моего сознания. По факсу пришла пара посланий, одно из них – от Майка Адорно из Нью-Мексико. Его фильм, «Город-призрак», был почти готов, Майк чертовски устал, но был счастлив, и у него припасен для меня какой-то интересный рассказ о смерти в отеле, где я останавливался. Да, именно так – и подпись: «Привет Барбаре и моему любимому агенту – Майк».
Я встал с дивана и подошел к входной двери. За ней стояли полицейские – один в форме, другой нет. Ни одного из них я раньше не видел. Должно быть, что-нибудь, связанное с тем сбрендившим приятелем Алексис. Он выдвинул против меня обвинение. А может, что-нибудь похуже. Алексис беременна и хочет, чтобы я признался в отцовстве.
– Мистер Эллиотт?
– Да.
– Мистер Мэсон Эллиотт?
– Да.
– Можно войти? Мы из полиции.
– Что случилось?
– Я боюсь, мы принесли… плохие новости.
– Заходите.
Что-то, связанное с Урсулой. Она убита. Какой-то маньяк зарезал ее.
– Ваша мать – Фелисити Эллиотт, не так ли, сэр?
– Да. Она. – Я так и знал. Перепилась, упала и расшиблась.
– С сожалением должен сообщить вам, что ваша мать мертва.
– Расшиблась.
– Что?
– Я имею в виду, она расшиблась?
– Нет, ее убили.
– Убили?
– Почему вы сказали, что она расшиблась?
– Не знаю. Просто предположил.
– Когда вы видели ее в последний раз?
Я не мог толком вспомнить.
– Два дня назад… нет, три… дайте подумать…
Полицейские глядели на меня так, как будто я был главным подозреваемым.
– Нужно, чтобы вы опознали тело.
– Где она?
– В своей квартире. Она была убита там. По крайней мере, мы так считаем.
– Я поеду с вами, – я осознавал, что говорю какие-то слова, но не те, что от меня ждали. На несколько секунд я оглох. Я мог бы сказать: «Я во всем признаюсь». Но не сказал.
Я оглядел офис. Что я искал? Что мне нужно взять? Туалетные принадлежности. Какой абсурд? Я покидал кабинет, свой кабинет, с этими полицейскими и чувствовал себя виновным, виновным, как черт.
Идя между полицейскими по гулкому коридору, я представлял, что меня ведут на казнь.
«Урсула, я хочу тебя. Сейчас. Приди ко мне». – Когда мы дошли до двери, ведущей на улицу, я внезапно поглядел на полицейских. Они не реагировали. Они не слышали меня. Я ничего не сказал. Я чувствовал себя пойманным преступником. Должно быть, в глубине души я хотел убить свою мать.
Квартира была полна полицейских. Тело Фелисити лежало в точно той же позиции, в какой я оставил ее недавно. Я наклонился к ней.
– Пожалуйста, не прикасайтесь к телу.
Я хотел плакать, но не мог. В моей голове скопилось слишком много боли – воспоминаний о том, как Фелисити оскорбляла меня всю мою жизнь. Теперь все кончено. Мне казалось, что мать просто заснула.
– Как ее убили? – я не видел никаких следов насилия.
– Нужно подождать результатов аутопсии. Но похоже, причина смерти – асфиксия.
– Асфиксия?
– Ее задушили.
Полицейский фотограф сфотографировал подушку на кровати.
– Кто мог это сделать?
– Похоже на убийство. Но, кажется, ничего не украдено. В кошельке вашей матери лежало более тысячи долларов. Мы нашли следы борьбы, но не обнаружили признаков взлома. Видимо, она была знакома с убийцей.
– Я не имею понятия… я хочу сказать, не знаю, – у меня кружилась голова. Мне нужно было сесть.
– Не садитесь в это кресло, сэр. Мы не хотим ничего сдвигать. Наверно, для вас это ужасный удар, но я должен расспросить вас о друзьях вашей матери. Если бы вы могли дать мне список ее знакомых…
– Я не знаю ее друзей. Я хочу сказать, что у нее, видимо, было немного друзей.
– Мы особенно интересуемся ее подругами.
– Подругами? Почему?
– Мы еще не знаем наверняка, но похоже, что убийцей была женщина.
– Нет, это невозможно, – сказал я. Я начал ощущать панику.
– Почему? Известно много случаев, когда женщины убивали других женщин.
– Почему вы думаете, что убийца – женщина? – спросил я охрипшим голосом.
– Вы не чувствуете запах духов? – детектив посмотрел на меня, как будто я слабоумный.
Я принюхался. Конечно, чувствую. Похоже на мужской одеколон с мускусом.
– Один из наших детективов определил духи.
– Может быть, это духи моей матери.
– Нет. Мы обыскали квартиру. У нее было несколько флаконов с духами, но таких не было.
Я снова принюхался. Нет, это не лимонный запах. Это не ее духи. Но я почему-то знал эти духи и знал очень хорошо. Такими духами пользовалась Барбара. Нет, это невозможно.
Затем я увидел нечто, сразившее меня наповал. На кофейном столике лежала адресом вверх открытка. На ней были написаны имя Барбары и наш адрес. Я не осмелился приглядеться, да и не было нужды. Запах духов уже все сказал. Это был определенно запах Барбары. Я сам приучил ее к этим духам. Здесь побывала Барбара, не Урсула. Два дня назад она поссорилась с Фелисити. Именно из-за этого мать запила. Она оскорбила Барбару, и та убила ее.
– Я не могу здесь оставаться, – сказал я главному детективу.
– Понимаю. Мы еще поговорим с вами.
Полицейская машина подбросила меня обратно в офис. Урсула уже была там, свежая, как маргаритка. Сейчас на ней было белое платье. Она догадалась, что что-то не в порядке. Я выглядел, как дохлая крыса.
– Хорошие новости, – сказала она, чтобы подбодрить меня. – Сильвии предложили работу, одну из главных ролей в картине «Дзен-бильярдист». Правда, чудесно?
– Да, – ответил я. – Умерла моя мать.
Я рассказал Урсуле о произошедшем. Но свои подозрения оставил при себе.
Барбара. Неужели это сделала она? Против нее имелись только косвенные улики. Да, она поссорилась с моей матерью, но это не значило, что она вернулась посреди ночи, чтобы убить ее. Нет, это сделал кто-то другой.
Я с трудом могу припомнить следующие несколько часов. Моя голова была опустошена. Бессонная ночь брала свое. Глаза слипались. Снова звонили из полиции. Я разговаривал с ними. Конечно, я ничего не знал. Полицейские настаивали на своей версии женщины-убийцы. Больше я ни с кем не говорил. Урсула выручала меня. До конца дня, который мне казался ночью, она отвечала на все звонки и никого не подпускала ко мне.
Она снова стала другой женщиной – пылкой, почти что страстной. Она хотела помочь мне. Она настояла, чтобы я поел. Меньше всего на свете я хотел есть, но в конце концов уступил. Мне было нужно, чтобы рядом был кто-то. И, в конце концов, разве я не мечтал так долго о том, чтобы быть с ней?
Мы отправились в какой-то мексиканский ресторанчик в Венеции. Машину вела она. Она же съела и свою порцию, и мою. Она пыталась развеселить меня шутками и сама расплатилась. Затем отвезла меня домой – к себе домой. Это было очень странно – не скрываясь, оказаться там, где я побывал как шпион, тайный лазутчик, не более суток назад. То, что накануне я делал тайком, сейчас Она сама предлагала мне. Смерть Фелисити в каком-то смысле открыла передо мной двери.
Я слишком устал, чтобы полностью оценить это чудо. Мои глаза были закрыты, пока она вела машину по Бенедикт-Каньон и Ла-Сьело. Я дремал. Когда я проснулся, мы были уже на месте, у подъезда опасного дома. Полусонный, я поднялся за ней по ступенькам. Я сидел в кресле в ее спальне. Меня обволакивало мерцание свечей. Мне страшно хотелось пить. Пока она ходила за водой, я вспомнил мотылька, сгоревшего в пламени.