– У вас есть еще один такой же?
– Боюсь, что нет. Я не держу дубликатов.
– Досадно. Мне он очень нравится, – я никак не хотела отпускать ее руку. Барбара медленно сняла перстень, засунув палец в рот и облизав его.
– Если вам он так понравился, я могу его вам продать.
– Что вы! Он ваш. Я, наверно, не смогла бы так поступить.
– По правде говоря, я иногда ношу свои изделия вроде как для рекламы. Если людям нравится, они просят их продать. Это лучше, чем смотреть каталог.
Она сняла перстень и вручила его мне. Он все еще был теплым. Я попробовала надеть перстень на один палец, потом на другой, и осмотрела свою руку в зеркале. Барбара следила за мной. Покупатель ей попался нетребовательный. Она содрала с меня шестьдесят баксов за этот дурацкий кусочек бронзы. Наверно, она поняла, как сильно я хочу его купить, и назначила цену долларов на двадцать больше.
– Видите ли, этот перстень очень нравится человеку, с которым я живу, – объяснила Барбара.
Я вздрогнула. Я пришла в магазин, чтобы встретиться с Барбарой, чтобы узнать, что чувствует женщина, живущая рядом с Мэсоном. Теперь на моем пальце был ее перстень – перстень, к которому он прикасался.
– Я надеюсь, что человеку, который купит его для вас, он понравится, – искренно сказала Барбара. Я заплатила. Когда она спросила мой адрес, чтобы выслать квитанцию, я дала ей фиктивный адрес, назвавшись именем Одри Джонс.
Покончив с покупкой, я нагнулась и порывисто поцеловала ее в щеку – мимолетная благодарность, – почувствовав на губах нежный пушок ее щек. Он тоже чувствовал это, целуя ее. Моя рука коснулась ее бедра в том месте, где тело из твердого становится мягким. Она как будто ничего не заметала.
– Заходите еще, – пригласила Барбара, улыбаясь.
– Зайду, – пообещала я.
Я поняла, что мой план требует времени. Нужно только запастись терпением. Лос-Анджелес превратился для меня в гигантский зал ожидания. В вынужденной задержке я неожиданно обнаружила чувственность.
Я лежала в ванне и, намылив палец, сняла с него перстень. Я наклонилась, рассмотрела перстень, поцеловала его и прижала к левой груди, вжимала его в кожу, надела на твердый сосок, но перстень не удержался и упал. Я шарила в поисках перстня под слоем мыльной воды, оказывается, я сидела на нем. Что еще придумать? Я провела кольцом по животу, пытаясь растянуть пупок, чтобы вставить перстень в него. Не вышло. Тогда я сунула его между ног, но не далеко, чтобы потом опять не искать.
Ванна не помогла. Я хотела Мэсона. И больше ничего. Я вылезла из воды и снова надела перстень на палец. «Ты принадлежишь мне», – думала я.
Я закуталась в купальный халат Брайана и легла на кровати, утомленная горячей ванной. Я крутила пальцем мой новый трофей; развернула фотографию, которую вырезала из «Голливудского репортера» – Мэсон с группой каких-то идиотов-киношников. Он выглядел на ней таким молодым!
Больше я не могла выдержать. Где моя маленькая подушка? Я распахнула халат и запихнула красную шелковую подушку между ног. Шелк всегда холодный, но, как холоднокровная змея, постепенно он согрелся до температуры тела. Я хотела, чтобы возбуждение приходило побыстрее, но оно невыносимо медлило.
Я забыла про перстень, забыла про фотографию, про все прочие фетиши. Вместо этого я вспоминала лицо Мэсона, его облик. Я заставлю его прийти ко мне. Я заставлю его прийти. Это неизбежно. Для нас обоих нет выбора. Исход только один.
И тут это началось. Мэсон. Через несколько секунд на моей любимой подушке появилось новое пятно. Оно расширялось, как инфекция, поглощающая следы старых пятен. Я испытывала счастье, которое дарит нам обещание счастья. Все внутри меня перевернулось. Я чувствовала, что он лежит на мне, не ломая мое тело, а растопляя его и сам стекая по моим бокам. Я хотела этого человека.
НА КРЮЧКЕ
Первое впечатление должно решить все. Меня ждет победа или поражение. До встречи с Мэсоном я никогда не выдумывала планов, как заставить мужчину заметить меня – да и нужды в этом не было. Но сейчас я боялась, что одного моего облика окажется недостаточно. Если Барбара принадлежит к тому типу женщин, которые ему нравятся, то я могла возбудить в нем только отвращение. Нужно как-нибудь привлечь его внимание, чтобы он больше не забыл меня. Какой бы желанной я ни выглядела, у меня не было гарантии, что Мэсон клюнет на это. Но с другой стороны, я верила, что клюнет.
Это была не такая проблема, решение которой можно найти на страницах «Космополитэна». Нужно придумать план, который не может провалиться – разработать что-то вроде идеального преступления. Они случаются не только в кино или книгах, но иногда и в жизни. Я как будто писала рассказ про саму себя. Я придумала и отвергла множество вариантов. Один состоял в том, чтобы создать ситуацию, в которой я смогу спасти его от какой-нибудь опасности и заслужить его благодарность. Другой – упасть без сознания на улице прямо перед ним, или, что лучше, в его кабинете. Тогда ему придется заботиться обо мне. Беда была в том, что эти планы не гарантировали последующего внимания к моей персоне.
Нужно изобрести ситуацию, в которой он захочет узнать обо мне больше, захочет снова увидеть меня. Необходимо ввергнуть его разум в такое состояние, в котором он захочет найти меня. После прочтения множества детективных рассказов и просмотров фильмов наподобие «Опасных связей», я придумала свою собственную драматическую постановку. По этому сценарию я вообще не буду с ним говорить. Больше того, я даже не прикоснусь к нему. Контакт с ним будет исключительно зрительным. Он увидит, как я делаю что-то, что потрясет его и заставит напрячь мозги – что подцепит его на крючок.
Ни один мужчина не сможет устоять перед зрелищем двоих женщин в чувственной ситуации. Фрейд говорил, что причина сексуального возбуждения мужчин, наблюдающих за двумя женщинами, состоит в том, что такая картина затрагивает их скрытую гомосексуальность. Занятная идея. Но если это правда, то из нее следует, что женщины, глядя на двоих мужчин вместе, тоже должны испытывать такое возбуждение. А это неверно. Однако мой отец любил бывать с двумя девушками одновременно. И самая удачная эротическая сцена в «Гале» – та, где я занимаюсь любовью с Аннабель. С этим соглашались все. Итак, я буду не одна, когда предстану перед Мэсоном. Я буду с другой женщиной.
Теперь насчет самой сцены. Она должна быть таинственной, непонятной. Она должна заставить размышлять, даже приводить к неверным выводам. Необходимо придумать что-то чувственное, причем такое, что бы стимулировало желание Мэсона больше узнать обо мне. На идею меня натолкнула книга Патриции Хайсмит. Преступление. Если ты стал свидетелем преступления, то попадаешь на крючок. Тебе хочется узнать больше.
Значит, я дам ему наблюдать то, что он сочтет преступным актом с сексуальным подтекстом с участием двух женщин – меня и кого-либо еще. Но не должно случиться так, что он предпочтет мне эту другую женщину. В этом заключался тонкий момент. Мне была нужна подруга, на которую я могу положиться.
После съемок «Галы» Аннабель дважды сменила место жительства. Она больше не жила с Аленом. Теперь у нее была собственная квартира. Мне потребовалось два дня, чтобы разыскать ее. Она перебралась в Уэст-Голливуд. Когда я позвонила ей, она обрадовалась и сообщила, что Ален время от времени навещает ее. Я не хотела встречаться с ним. В тот день после полудня он должен был отсутствовать, и мы договорились о встрече.
Я добралась до ее дома на Кресент-Хайтс. Квартира Аннабель размещалась на втором этаже. Я позвонила в дверь. Мне открыла Аннабель в купальном халате. Что-то с ней было не в порядке. Она как будто только что плакала и выглядела гораздо более несчастной, чем в тот день, когда я в последний раз встречалась с ней в «Бель Аж», в день, изменивший течение моей жизни.