— А я за вас, — пробормотал он, поднимаясь на ноги.
Мор видел, как Мег с Джоном Клементом вышли из гостиной, на время превратившейся в мастерскую. Он, не двигаясь, стоял в тени лестницы.
— Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — спросил Джон Клемент жену, нежно обнимая.
— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — прошептала она в ответ, прижимаясь к нему.
Бывший лорд-канцлер Англии подождал еще несколько секунд, затем кивнул самому себе и на цыпочках удалился. Дочь и ее муж целовались и не слышали его шагов.
Удивленная Маргарита Ропер просунула голову в дверь общей гостиной.
— Я нигде не могу найти мастера Ганса, а скоро ужин. Не понимаю, куда он мог деться.
— Он уехал. — Ее отец смотрел в окно: У него были заплаканные красные глаза, но голос звучал довольно бодро. — Ему нужно в Лондон.
— Но он оставил все свои вещи! — изумленно воскликнула Маргарита. — И даже не показал нам картину!
— Он очень спешил, — лаконично ответил Мор, отворачиваясь от окна.
Он смотрел на маленькую, сгорбившуюся на лошади фигуру до тех пор, пока она под мерный стук копыт не исчезла за вершиной холма. Он прощался не только с Гансом Гольбейном, человеком, которому он доверял, которого уважал и которого больше не увидит в этой жизни, но и с целым миром разума, куда вступил когда-то вместе с почти исчезнувшим поколением талантливых людей.
Двумя пальцами он ухватился за переносицу и нетерпеливо смахнул слезы. Он больше не нуждался в вине ангелов. Он сделал для своей дочери все, что мог.
Ганс Гольбейн остановил лошадь на вершине холма и повернулся к долине, где стоял Уэлл-Холл. Конь шел на запад, небо над домом уже потемнело и покрылось еле заметными звездами. Гольбейн очень замерз, но в душе установилась покойная тишина, ничем не напоминающая бури, столь часто сотрясавшие его. Ему казалось, он никогда не сможет согреться. Сердце словно умерло.
Без тюков, которыми он нагрузился, покидая Лондон, ехать все-таки было проще. Его единственный багаж составлял внушительный мешок с монетами, час назад обнаруженный им в комнате вместе с запиской от Томаса Мора.
«Мой дорогой Гольбейн, — прочел он. — Слишком большая щедрость с вашей стороны — делать нам такой подарок. Пожалуйста, примите эту небольшую сумму в качестве вознаграждения. И, прошу вас, напомните обо мне Эразму. Вы знаете, с каким неизменным почтением я к нему отношусь».
Хотя записка была написана крайне любезно, художник тут же понял — она прощальная. Он, спотыкаясь, подошел к картине и опухшими глазами уставился на нее. Она закончена. Он все сделал так, как хотел. Затем Гольбейн отправился на конюшню и, не обращая внимания на удивленные взгляды грума, оседлал лошадь.
Он в последний раз оглянулся назад, ненадолго задумавшись, заметили ли его отъезд. Затем развернул лошадь на меркнущий свет, на Лондон и пришпорил.
Неторопливо выехав в Эссекскую долину с плавными очертаниями, Ганс Гольбейн задумался об узких глазах и квадратном красном лице Томаса Кромвеля. Художник размышлял, как лучше закомпоновать их на будущем портрете.
Поэтому он так и не увидел ни кроваво-красного шара, сгустившегося позади над крышей оставленного им дома, ни длинного хвоста кометы, зловеще вспыхнувшего в ночном небе.
От автора
Исторических фактов, на которых основан роман, больше, чем может показаться.
Юношей Томас Мор состоял пажом в доме архиепископа Джона Мортона, бывшего правой рукой Генриха VII. За обедом Мортон любил рассказывать гостям, что этот остроумный выдержанный мальчик в один прекрасный день станет великим мужем.
Получив степень лондонского барристера, молодой Мор подружился с голландцем Эразмом и вместе с Джоном Колетом вошел в круг английских гуманистов. Его члены помогли Колету основать при соборе Святого Павла школу для городских детей. Она существует и поныне, хотя располагается в Барнсе и Хаммерсмите. Мор разрабатывал учебные программы для талантливых детей эпохи Возрождения. Позже на тех же началах основал домашнюю школу для собственных детей, прославившихся своим образованием по всей Европе.
Мор сделал блестящую карьеру и в 1532 году при Генрихе VIII вступил на должность лорд-канцлера. Он также знаменит двумя книгами. В одной из них, «Утопии», шутливо, с подтекстом описывается совершенная, но несуществующая страна. Автор объясняет в книге, что ему и его помощнику, названному им «питомцем Иоанном Клементом», во время очередной дипломатическом миссии рассказывал про удивительную страну некий мореплаватель, любивший интересные истории. Во второй книге Мор, не вполне правдиво, но увлекательно, изложил историю короля Ричарда III, последнего Плантагенета, погибшего в сражении с Генрихом Тюдором, когда Мору было пять лет. «История» Мора послужила основой для пьесы Шекспира, где Ричард III предстает горбуном, интриганом, узурпатором, в борьбе за трон убивающим своих племянников — принцев из Тауэра. В Новое время книга Мора признана клеветой победившей стороны, но мнение большинства людей о Ричарде III не изменилось.