— Всплывай так, как будто на крыше стоит корзина с яйцами, и мы не хотим, чтобы хоть одно из них разбилось.
Снова загудели насосы. Я огляделся. Свенсон стоял в ожидании. Все были спокойны, хладнокровны и полны решимости. На лбу у Рэберна выступили капли пота, а Сандерс бесстрастным голосом знай себе твердил свое: Тонкий лед, тонкий лед…» Можно было вытянуть руку и ощутить напряжение, повисшее в воздухе. Я тихо сказал Хансену:
— Что-то не видно радости на лицах. А ведь еще только сотня футов.
— Сорок, — коротко поправил Хансен. — Отсчет ведется от линии киля, а от верха рубки до киля будет шестьдесят футов. Сорок футов толщина льда… А может, там торчит гигантская сосулька, острая как бритва или как иголка, готовая проткнуть «Дельфин» насквозь? Понимаете, что это значит?
— Что, пора и моим поджилкам трястись от страха? — Хансен улыбнулся, но явно без особой радости, как, впрочем, и я.
— Девяносто футов, — доложил ответственный за всплытие.
— Тонкий лед, тонкий лед!… — без устали талдычил Сандерс.
— Закрыть палубный шпигат, оставить открытым только на рубке, — приказал Свенсон. — Включить камеру. Пусть работает в непрерывном режиме. Гидролокатор?
— Чисто, — сообщил акустик. — Кругом все чисто. — И, немного помолчав, вдруг крикнул: — Нет, стоп, стоп! Контакт сзади по курсу!
— Дистанция? — мгновенно отреагировал Свенсон.
— Рядом с кормой, очень близко.
— Нас выталкивает, как пробку, — резко доложил офицер, управляющий всплытием. — Восемьдесят, семьдесят пять… «Дельфин» проскочил слой то ли слишком холодной воды, то ли повышенной солености.
— Тяжелый лед, тяжелый лед! — выкрикнул Сандерс.
— Заполнить быструю[2], — приказал Свенсон, и на этот раз это действительно прозвучало, как приказ.
Я ощутил, как внезапно подскочило воздушное давление, когда офицер, управляющий погружением и всплытием, открыл вентиляционный клапан цистерны быстрого погружения, но слишком поздно. Вдруг послышался страшный удар, после которого мы едва устояли на ногах — «Дельфин» со всего маху врезался в лед, раздался звон стекла, огни погасли — подлодка камнем пошла на глубину.
— Продуть быструю, — приказал ответственный за погружение.
Воздух высокого давления со свистом ворвался в цистерну быстрого погружения — при такой скорости падения под давлением морской воды нас могло расплющить в мгновение ока, прежде чем насосы успели бы откачать тонны лишнего балласта, который мы набрали буквально в одночасье. Двести футов, двести пятьдесят… А мы все еще падаем. Никто не проронил ни звука. Все застыли на месте — кто стоя, кто сидя и, как завороженные, смотрели на пульт управления погружением и всплытием. Не нужно было обладать даром ясновидца, чтобы понять, что каждый из нас думал и чувствовал. Произошло, вероятно, следующее: когда корма «Дельфина» зависла в слое высокого давления, его рубка ударилась о тяжелый лед; так что, если в корме «Дельфина» образовалась пробоина, лодка будет падать до тех пор, пока ее корпус не расплющится под давлением миллионов тонн воды, — для нас же это будет означать только одно: мгновенную смерть.
— Триста футов! — громко докладывал офицер за пультом управления погружением. — Триста пятьдесят… Скорость падает! Падает!
Все еще продолжая погружаться, «Дельфин» как бы нехотя достиг четырехсотфутовой отметки, когда на центральный пост пришел Роулингс с набором инструментов в одной руке и лампочек — в другой.
— Это же противоестественно, — проговорил он, — словно обращаясь к разбитой лампе над штурманским столом, и тут же принялся ее ремонтировать. — Против законов природы — я всегда это говорил. Человеку никогда не проникнуть в глубины океана. Помяните мои слова: эти новые затеи добром не кончатся.
— Если не замолчишь, та же участь ждет и тебя, — колко заметил капитан Свенсон, однако ни малейшего укора в его глазах не ощущалось. Он, как и все мы, благодарно воспринял Роулингса, как бы привнесшего струю живительного воздуха, которая разрядила напряженную атмосферу на центральном посту.
— Застопорились? — спросил он у офицера, управлявшего погружением.
Офицер поднял палец вверх и усмехнулся. Свенсон кивнул, и рядом с его лицом закачался витой металлический провод.
— Говорит капитан, — невозмутимо сказал он. — Прошу прощения за то, что нас малость встряхнуло. Доложить о повреждениях. На панели перед ним вспыхнула зеленая лампочка. Свенсон щелкнул переключателем, и в громкоговорителе раздался треск.
— Говорит пост управления. — Он находился на самой корме, чуть выше дизельного отсека. — Удар пришелся прямо над нами. Нужно заменить коробку свечей; кроме того, вышли из строя несколько градуированных дисков и манометров. Но крыша над головой пока цела.