– И все-таки где-то я вас видела, – повторила женщина, вглядываясь в Ликино лицо. – Знакомые черты. Может, вы на телевидении программу ведете?
Вронская покачала головой:
– Нет, хотя я по профессии журналист. Работаю в еженедельнике «Ведомости». Там выходит моя авторская колонка с фотографией. А еще я пишу детективы.
– Не может быть! Как интересно!
– Мне самой интересно. Писать книги – куда больший драйв, чем работать над статьями, – призналась Лика, напряженно наблюдая за детенышем. Расправившись с печеньем, он с явным интересом оглядывался по сторонам, наверное, выискивая, чего бы еще захотеть, чтобы потом не получить и залиться слезами с полным на то основанием.
Лика собиралась еще похвастаться новым романом, который буквально на днях вышел из типографии, но так и застыла с открытым ртом.
– Вы его пока подержите, хорошо? – виновато сказала брюнетка, водрузив Лике на колени свое чадо. – Так курить хочется! Я быстренько.
Детеныш проводил маму-предательницу растерянным взглядом, посмотрел на Лику и вдохновленно вцепился в ее длинные светлые волосы.
– Эй, ну ты что, не надо, пожалуйста, – забормотала Вронская, пытаясь разжать цепкие крошечные пальчики. – Давай ты будешь себя вести прилично. Хорошо, хорошо – рви на мне волосы, только не плачь, договорились? Я же совершенно не умею тебя успокаивать. У меня детей нет, только собака, Снап. Песика своего я родителям подкинула на время поездки, и…
– М-мама? – неожиданно перебил ребенок, отпустив прядь и тут же ухватившись за висевшую на шее Лики серебряную цепочку с крестиком.
– Маме и папе. Цепочка может порваться, ты осторожнее.
– Трактор ды-ды! – отозвался малыш.
– Может, поезд? Мы едем в поезде, ту-ту! Ой, молодец, что не рвешь цепочку, правильно.
– Трак-тор. – На пухленьком личике промелькнуло что-то похожее на снисходительность. – Ды-ды-ды!
Лика, потрясенная странной детской логикой, не нашлась что сказать. Теплый комочек на ее коленях пытался что-то объяснить. Наверное, про трактор, но уловить в детском лепете смысл было сложно. Зато собственные мысли жалили очень доходчиво.
Мог бы быть такой же собственный малыш. Или малышка. Или – тридцать лет, пора, пора – даже несколько детенышей. Но их нет. И винить в этом, кроме себя, некого. Неправильное устройство организма, материнский инстинкт проигрывает профессиональному азарту…
Пожалуй, даже справедливо, что бойфренд Паша, с которым много лет прожито вместе, решил завести себе любовницу. Ну, надоела ему подруга, сутками пропадающая в офисе, а ночами терзающая ноутбук.[2]
Конечно, можно попытаться не писать ни книг, ни статей. Но тогда свет станет не мил. И оказавшийся рядом мужчина – тоже. Франсуа был потрясающим любовником. Он сделался бы идеальным мужем. Но через два месяца захотелось сбежать из Парижа, из удобной предсказуемой жизни. А в общем-то – из тоски.[3]
Последняя симпатия. Нелепо, невозможно. Священник, отец Алексей. Мало того что священник – так еще и женатый. Потрясающие серые глаза-звезды, украденный поцелуй. Даже вспомнить не о чем. Но так, наверное, правильно. К тому же отец Алексей помог понять главное. Надо ценить то, что есть сейчас. Если у других есть больше – значит, они это заслужили. А нереализованные мечты – не повод пренебрегать тем, что имеешь. На все воля Божья.[4]
– Надо же, первый раз заснул на чужих руках, – осторожно прикрыв дверь купе, прошептала женщина. Бросив на столик пачку «Парламента» и зажигалку, она повернулась к Лике: – Давайте я его возьму.
– Он что-то пытался рассказать про трактор.
– Ага, тракторы – наша страсть. Муж даже возил его на выставку сельхозтехники. Пару дней ребенок был тише воды ниже травы. Видимо, так впечатлился. Ох, зря я его от вас взяла. Вы-то постель разбирать будете? Мы, конечно, вздремнем.
Лика, осторожно передавая посапывающего мальчика, задумалась. Спать в дневном поезде – с одной стороны вроде абсолютно нелогично. До Питера максимум шесть часов езды, к вечеру поезд доберется до Северной столицы. А с другой – что еще делать? Книжка благополучно забыта в Москве, в плеере, по закону жанра, разрядилась батарея.
Дождавшись, пока попутчики устроятся на полке, Вронская разобрала постель, сбросила джинсы и свитер и юркнула под одеяло. Неспешный стук колес помог быстро погрузиться в сон.
– А как вы придумываете сюжеты для ваших книг?
– Главную героиню вы списываете с себя?
– О чем будет ваш следующий роман?
Банальные вопросы. Но на них хочется отвечать подробно. Потому что пришедшие на встречу люди читают ее книги. И если им любопытно – надо в сто пятьдесят первый раз рассказать и про сюжеты, и про главную героиню. Это менее интересно, чем работать. Но ведь конечная цель работы – читатели, их пара часов беззаботного путешествия по роману. Им хочется узнать подробности, связанные с творческим процессом. Что ж, следует пригласить людей на творческую кухню, это долг элементарной вежливости. Но как же сложно формулировать словами то, что происходит каким-то совершенно непостижимым образом. Наверное, ни один писатель толком не может объяснить, как именно пишет свои романы.
Непонятен и какой-то шум, треск. Резкий жженый запах…
Лика открыла глаза и сразу же испуганно зажмурилась – яркая вспышка пламени возле лица.
Детский плач, отчаянные вопли, звонкие хлопки, удары.
– Ох, извините! Сын проснулся, нашел зажигалку. Это не ребенок, это обезьяна. Простите, пожалуйста!
– Все в порядке, – пробормотала Вронская, щурясь от едкой гари. – Шустрый какой. Воняет ужасно, что же он спалил? Ой, мама. – Она привычным жестом хотела отбросить волосы и замерла. Рука захватила пустоту. – Что у меня с головой?!
Бросившись к двери купе, Лика глянула в зеркало и застонала. Часть шевелюры выгорела практически до корней. Окончательно. Безвозвратно!
– Трындец, – расстроенно пробормотала она, ощупывая проплешину. – Паленая писательница. Народ будет в шоке. А я уже в шоке!
Потом были сбивчивые извинения соседки. Крики наконец появившейся проводницы. Сочувственные возгласы пассажиров из других купе, бесцеремонно заглядывавших в открытую дверь.
Все это Ликой воспринималось как в тумане. Пару минут писательница занималась извлечением из сумки шарфа, который хоть как-то маскировал последствия произошедшей катастрофы. После чего, закрыв глаза, она прислонилась к стене и стала мысленно костерить мамаш, которые мало того что курят, так еще разбрасывают свои зажигалки где ни попадя.
– Простите нас, пожалуйста! – в унисон дернувшемуся, а потом остановившемуся поезду умоляюще попросила попутчица. – Вас встречают? Если хотите, муж может подвезти.
– Все в порядке. – Лика поднялась с полки, вытащила сумку. И, натянуто улыбнувшись, пробормотала: – Да ладно, чего уж там. До Кунсткамеры дорогу найду.
Спустившись на перрон, она мгновенно разглядела среди многочисленных встречающих своего бренд-менеджера. Такие девушки, как Ирина, никогда не теряются в толпе. Совершенство, в любой момент готовое для фотосессии в глянцевом журнале. Тщательный макияж идеально гармонирует с голубыми глазами и роскошной гривой платиновых волос, которые сочетаются с одеждой, к которой, в свою очередь, конечно же, подходят обувь и сумочка.
А перед глазами совершенства предстает картина, мягко говоря, от совершенства далекая. Черные джинсы, спортивная красная куртка и сиреневый шарф, прикрывающий сожженные волосы. Шарф теоретически предполагалось надевать с классическим черным пальтишком, приготовленным для прогулок по Питеру.
Вот ведь вредный малыш…
Лика старательно улыбалась Ирине, чувствуя себя глубоко несчастной городской сумасшедшей.
– Привет! Заболела? Тебя знобит?
В голосе Иры не слышалось даже намека на иронию, только деловитость и искреннее сочувствие. От них подступивший к горлу комок исчез, растворился.
2
См. романы О. Тарасевич «Без чайных церемоний», «Ожерелье Атона», «Проклятие Эдварда Мунка».