- То есть избранный, сыночек мультимиллионера-сенатора мог якшаться с простыми людьми?
- Ну да, - тихо сказал Ник, уносясь мыслями в прошлое. – Он якшался со мной. С того момента, как мы познакомились на курсе истории в Гарварде, он обращался со мной как с давно потерянным и вновь обретенным братом. Я вышел из ниоткуда. Учился на стипендию и чувствовал себя не в своей тарелке, пока Джон не взял меня под свое крыло и не дал почувствовать, что у меня столько же оснований быть в Гарварде, сколько у любого другого.
- А что насчет Сената? Соперники? Кто-нибудь завидовал его успеху? Кого-то задевал закон, который вы проводили?
- Джон не столь уж преуспевал в Сенате, чтобы вызывать зависть. Реальных успехов он добился на почве соглашений. За это его и ценили в партии. Он мог заставить людей прислушаться к себе. Даже когда с ним не были согласны, его выслушивали. – Ник посмотрел на Сэм. – Ну и куда это тебя заведет?
Секунду она раздумывала.
- Это преступление на почве страсти. Если кто-то отрезает член мужику и засовывает тому в рот, этот кто-то явно хочет сильно выразиться.
Сердце Ника сбилось с ритма.
- Так вот что было у него во рту!
- Прости, - поморщилась Сэм. – Я думала, ты видел…
- Святой Иисусе.
Он открыл окно, чтобы глотнуть свежего воздуха в надежде, что это удержит его от нового приступа тошноты.
- Ник, с тобой все в порядке? - В ответ раздался глубокий вздох. - У тебя есть какая-нибудь идея, что могло послужить причиной такого обращения с ним?
- Не могу вспомнить никого, кому он не нравился, кто настолько его ненавидел.
- Ясно, что кто-то такой был.
Ник показал ей путь к загородному особняку О’Конноров. Они проехали длинную широкую подъездную дорогу, ведущую к кирпичному дому на вершине холма. Когда Ник взялся за ручку дверцы, Сэм остановила его, придержав за руку.
Он опустил взгляд на ее руку, потом поднял глаза и увидел, что Сэм пытливо изучает его.
- Прежде чем войдем, мне придется тебя кое о чем спросить.
- О чем?
- Где ты был между десятью вечера и семью часами утра?
- Я подозреваемый? – недоверчиво уставившись на нее, спросил Ник.
- Подозреваются все, пока не доказано обратное.
- Я всю ночь был в офисе, готовясь к голосованию до пяти тридцати утра, потом на час сходил в спортзал, - ответил он, гневно стиснув зубы от горя и разочарования, от того, что сейчас предстоит узнать людям, которых он любит.
- Кто-нибудь может это подтвердить?
- Несколько человек из моей команды, которые работали со мной.
- В спортзале тебя видели?
- Там тоже было несколько человек. Есть запись о входе и выходе.
- Хорошо, - узнав, что у него есть алиби, Сэм испытала видимое облегчение. – Очень хорошо.
Ник бросил мельком взгляд на припаркованные на дороге машины и выругался вполголоса. «Порше» Терри стоял рядом с «вольво», принадлежавшим сестре Джона, Лизбет, которая, наверно, приехала в гости с двумя детьми.
- Что?
- Вся орда здесь. - Ник потер переносицу, надеясь облегчить боль где-то за правым глазом. - Увидев меня, они сразу же поймут, что что-то не так, поэтому не свети своим значком, ладно?
- Я и не собиралась, - возмутилась Сэм.
Удивленный ее тоном, Ник предложил:
- Ну что ж, тогда давай побыстрее покончим с этим.
Поднялся по ступенькам и позвонил.
Старая женщина в сером костюме с надписью «Найкс» открыла дверь и встретила Ника теплой улыбкой.
- Ник! Какой приятный сюрприз! Входи же.
- Привет, Кэрри, - поздоровался тот, целуя ее в щеку. – Это сержант Сэм Холланд. Кэрри тут как родная и держит всех в кулаке.
- Нелегкая задача. – Кэрри пожала протянутую руку Сэм и смерила молодую женщину взглядом, прежде чем обернуться с явным одобрением к Нику. – Я годами твердила Нику, что ему нужно остепениться…
- Перестань, Кэрри. – Он попытался изобразить легкий тон, хотя на душе было тяжело и сердце давило из-за того, что предстоит сообщить ей и всем остальным. Как бы Ник хотел сейчас представлять своей «семье» новую подругу. – Хозяева дома?
- Пошли с детьми смотреть лошадей. Я позвоню им.
Ник положил ладонь на руку Кэрри.
- Скажи им, чтобы оставили детей в конюшне, ладно?
Женщина сощурила мудрые старые глаза, на сей раз разглядев отражавшиеся на его лице скорбь и печаль.
- Ник?
- Звони им, Кэрри.
Глядя ей вслед, Ник сгорбился под тяжестью того, что должен сообщить ей, всем им, и, к удивлению, почувствовал руку Сэм на плече. Он обернулся к ней и снова был застигнут врасплох охватившей его бурей эмоций, когда увидел смотревшие на него с участием светло-голубые глаза.
Затаив дыхание, они долго смотрели друг на друга, пока не услышали, как возвращается Кэрри. Ник оторвал взгляд от Сэм и повернулся к домоправительнице.
- Будут здесь через минуту, - сказала та, явно стараясь сохранить самообладание и выдержку перед тем, что ей предстояло услышать. – Хочешь что-нибудь?
- Нет, - ответил Ник. – Спасибо.
- Идемте в гостиную, - показывая дорогу, предложила она.
Дом обставлен со вкусом, но удобный, явно не для показухи, а чтобы в нем жить. Место, где Ник всегда чувствовал себя именно как дома.
- Что-то плохое случилось, - прошептала Кэрри.
Ник взял ее за руку и стал держать, обхватив ладонями. Так он и сидел, с Кэрри по одну сторону и Сэм по другую, когда со стороны кухни послышались шаги остальных.
В комнату рука об руку вошли родители Джона, Грэхем и Лейн О’Конноры, с сыном, за ними следом их дочь Лизбет. Грэхему и Лейн было около восьмидесяти. Приятные, бодрые как сорокалетние. У обоих белоснежные волосы и круглогодичный загар, как у тех, кто проводит большую часть времени, объезжая лошадей. При виде Ника они засияли от радости.
Он отпустил руку Кэрри, встал и поприветствовал их, крепко обняв. Терри потряс ему руку, а Лизбет, встав на цыпочки, поцеловала в щеку. Ник представил их Сэм.