— Надо не только нам самим отдохнуть, но и лошадям дать отдых.
Мы вошли в трактир под названием «Рыжая корова», согласно вывеске, скрипевшей над дверью.
— Если кто-нибудь спросит тебя, — предупредил он меня, — мы брат и сестра, живем в Торли Мэйнор. Никто никогда не усомнится в этом, так как, насколько мне известно, Торли Мэйнор не существует. Мы едем к нашему дяде в Йорк. Наши грумы с вещами едут впереди нас Мы — Клара и Джек Торли.
Я кивнула. С каждым моментом приключение становилось интереснее.
Властным тоном Дикон приказал накормить и напоить лошадей. Потом мы вошли в трактир. Час, который я провела в гостиной трактира, был самым счастливым. Огонь в большом камине давал тепло и уют; жена трактирщика принесла нам чашки с гороховым супом, горячий ячменный хлеб с беконом и сыром и две больших кружки с элем. Никогда, даже в голодные дни в Париже, еда не была такой вкусной. В гостиной трактира «Рыжая корова», что на пути в Йорк, был рай, и мне не хотелось покидать его.
Я смотрела на Дикона с откровенным восхищением. Мы были счастливы, что мы вместе, и нам не хотелось думать о том, что может принести нам этот импульсивный поступок. Для Дикона это, скорее всего, означало катастрофу. Он предал своего дядю, который был его опекуном; он изменил делу якобитов; и все это он сделал ради меня.
Древние часы в гостиной шумно отсчитывали минуты. Они постоянно напоминали, что время бежит. Хотелось бы мне остановить их!
Я сказала:
— Я бы осталась здесь до конца жизни.
— Я тоже, — откликнулся Дикон.
Мы молчали, думая об этом блаженном моменте.
— Скоро надо выезжать, — сказал наконец Дикон. — Нам нельзя так долго оставаться.
— Ты думаешь, они будут преследовать нас? Он покачал головой.
— Нет. Им надо ехать на север… в армию. Вторжение в Англию будет позднее.
— А ты, Дикон?
— Мне нужно быть с ними.
— Давай еще немного побудем здесь.
Он покачал головой, однако не сделал попытки встать. Я смотрела на пламя в камине, рисующее фантастические картины замков и всадников — такие же красивые и волшебные, как и вся эта гостиная.
Вдруг я заметила, что небо потемнело и за окном летят снежинки. Я промолчала об этом, потому что Дикон сразу же сказал бы, что надо немедленно ехать.
Вошла жена трактирщика, полная, краснолицая, улыбающаяся женщина в домашнем чепце на растрепанных волосах.
— Ветер поднялся, — сказала она. — Дует с севера. «Дует ветер с севера будет много снега», — так говорят. Вам далеко ехать?
— До Йорка, — ответил Дикон.
— Господи помилуй! Вы не попадете туда до темноты. Вас застанет снегопад, если попытаетесь сегодня добраться туда.
Дикон подошел к окну: снег был очень густым. Он в отчаянии повернулся ко мне.
Я сказала:
— Может быть, нам остаться здесь на ночь? Мы можем заплатить? Дикон кивнул.
— Ну что ж, ваш отец, наверно, предусмотрел это. Вы живете поблизости?
— В Торли Мэйнор, — храбро сказал Дикон.
— Не слышала о таком. Издалека приехали?
— Около двадцати миль.
— Тогда понятно. Господин Торли, если вы заплатите мне сейчас, я приготовлю вам комнату. Никаких затруднений.
— Моя сестра и я подумаем, что лучше сделать, — сказал Дикон.
— Думайте быстрее, молодой джентльмен, а то, я слышу, лошади въехали во двор. В такую ночь путники будут искать ночлега.
Когда она ушла, мы со страхом посмотрели друг на друга. Кто эти новые посетители? Что если, обнаружив наше исчезновение, сэр Томас Френшоу послал кого-нибудь за нами, чтобы привезти обратно, а может быть даже приехал сам?
Я протянула руку, и Дикон взял ее, пытаясь меня успокоить.
— Тебе не надо было ехать со мной, — сказала я. — Ты мог бы отпустить меня, а им сказать, что это не твоя вина.
— Нет, я должен был поехать с тобой. Как бы ты справилась одна?
Мы стояли, глядя друг на друга, и в тот момент опасности не сомневались, что любим друг друга, и что жизнь будет пуста, если нас разлучат.
Наши страхи моментально улеглись, ибо вновь прибывшие были обыкновенными путниками, которые при такой резкой перемене погоды решили не продолжать путь, а провести ночь в трактире «Рыжая корова».
Они вошли в гостиную с шумом и криком, нарушив наше уединение и эту чудесную близость с Диконом. Мы сели рядом на деревянной скамье в углу, в то время как трое мужчин и три женщины заняли стол и им подали горячий гороховый суп.
Женщины смотрели на нас с любопытством и дружески улыбались нам. Мы готовы были к вопросам, и когда они стали задавать их, мы рассказали, что являемся братом и сестрой, едем в Йорк и что наши грумы с багажом следуют за нами.
— Двое таких молоденьких на дороге! — воскликнула старшая из них. Господи! Я бы не хотела, чтобы мои дети так путешествовали.
— У моего брата сильная рука, — сказала я.
— Я вижу, вы гордитесь им. Мы тоже едем в Йорк. Пусть они едут с нами, а, Гарри? — обратилась она к одному из мужчин.
Человек по имени Гарри добродушно посмотрел на нас и кивнул.
— Чем нас больше, тем безопаснее, — сказал он, подмигнув.
Жена трактирщика суетливо вошла в гостиную.
— Хотите остаться на ночь?
— Думаем, придется остаться, хозяйка.
— Трактир битком набит, — ответила она, обвела всех взглядом, почесала голову, сдвинув для этого чепец, затем тщательно вернула его на место. — Все, что я могу сделать, это дать вам постели в галерее. Мы называем ее «Ночлег на одну ночь». — Она хихикнула. — В такие ночи желающих всегда больше, чем кроватей.
Женщина, которая разговаривала с нами, сказала, что она рада в такую погоду иметь крышу над головой.
Жена трактирщика посмотрела на нас.
— Двое молодых гусят тоже будут спать на галерее. Это все, что мы можем предложить.
Сердце мое упало. Я видела, что эти добрые, сердечные люди вторглись в нашу сказку. Теперь мы были только членами группы.
— Могло быть хуже, — шепнул мне Дикон. — Мог приехать мой дядя, чтобы вернуть нас… кто знает, для чего.
Весь вечер снег валил так, что совершенно укрыл дорогу и засыпал подоконники. Наши попутчики не волновались. Это было для них веселым приключением. Та же женщина подошла к нам и стала задавать вопросы. А как же наша бедная матушка? Она станет беспокоиться о нас, верно? Но она будет думать, что с нами грумы. Неужели мы сыграли с ними злую шутку и нарочно потерялись?
Я решила, что это удачно, если они будут так считать, и постаралась выглядеть застенчиво-лукавой.
— Ну и плуты! — сказала самая молодая из женщин, грозя нам пальцем.
И мы едем из Торли Мэйнор? Господа, значит? Да, она понимает. Это написано у нас на лицах… Ну ничего, они присмотрят за нами. Они тоже едут в Йорк, и нам лучше поехать с ними. На дорогах могут встретиться грубияны, которые не раздумывая перережут горло за кружку эля. Ну, ничего. Нам повезло. Мы стали попутчиками Мэксонов и Фрили, занимающихся изготовлением шерсти. Они партнеры и едут в Йорк со своими семьями, чтобы продать шерсть.
Они были добрые, хорошо к нам отнеслись и понравились нам.
Потом они запели. Их пронзительные голоса заполнили гостиную, а трактирщик и его жена приходили время от времени, чтобы выполнить их просьбы. С таинственным видом нам было сказано, что на ужин подадут молочного поросенка; все одобрительно закричали, а один из мужчин добавил:
— И побольше начинки, хозяйка!
— И-и-и, я позабочусь об этом, — был ответ хозяйки.
Снег продолжал падать; свечи оплывали; компания пела. У самого молодого мужчины был хороший голос. Он пел:
В конце каждого куплета все подхватывали:
И я знала, что всякий раз, когда вновь услышу эту песню, я опять буду вспоминать эту гостиную с горящим камином и снег, падающий за окном.
В надлежащее время появился молочный поросенок, и вся наша веселая компания вместе с другими путниками, остановившимися в «Рыжей корове», отдала ему должное. Мужчины говорили о волнениях.