— Тогда подай нам этой аппетитной еды, прежде чем займешься пассажирами.
Хозяин вышел, подобострастно потирая руки, но не скрывая тревоги.
— Любезные милорды, — сказал он, — эта еда только для пассажиров дилижанса. Ее заказывают заранее. Дилижанс ходит по расписанию, и мы обязаны быть готовы к его прибытию. Другой горячей пищи у нас нет. Но я могу предложить вам прекрасный сыр и свежий ячменный хлеб с хорошим вином…
— Прекрасный сыр! Любезнейший, мы хотим горячего! Пусть эта компания поделит между собой то, что останется, когда мы насытимся. Или дай им своего прекрасного сыра. Не сомневаюсь, они будут удовлетворены. А нам подай горячее… и не мешкай. Мы едем издалека и проголодались.
Одна из пассажирок дилижанса услышала разговор. Это была крупная, краснолицая женщина с решительным подбородком; сразу было видно, что она привыкла поступать по-своему.
— О нет, этого не будет! — воскликнула она. — Этот ужин для нас. Он заранее заказан для пассажиров. Так что оставьте эти ваши штучки, мой высокомерный лорд, ибо я и мои спутники не потерпим этого.
Прибывший господин с удивлением осмотрел женщину через монокль, свисающий с его элегантного камзола.
— Хозяин, — сказал он, — это существо оскорбляет меня. Удалите ее.
Женщина подбоченилась и в упор посмотрела на него.
— Поосторожнее, петушок задиристый! — заорала она. — Иначе выводить будут не меня.
— Да эта тварь еще дерзит.
Господин сделал несколько шагов, и она пошла ему навстречу. Он выставил вперед руки, словно желая отстранить ее, но на самом деле нанес ей удар, от которого она отлетела к лестнице.
Тогда вперед выступил Ланс.
— Так не обращаются с дамой, сэр, — сказал он. Человек удивленно посмотрел на него и, казалось, был поражен, столкнувшись лицом к лицу с равным ему.
— Вы сказали — с дамой, сэр? — спросил он, ухмыляясь.
— Да, я так сказал. Я слышал ваш спор. Горячая пища была приготовлена ко времени прибытия дилижанса. Неожиданные гости не могут рассчитывать на то, что предназначено для других.
— Разве, сэр? Разрешите спросить, а вы готовы довольствоваться хлебом и сыром?
— Нет, я только что поужинал замечательной говядиной. Но я приехал вовремя и не взял ничего, что предназначалось не мне.
— Вы вмешиваетесь не в свое дело.
— Наоборот, это очень даже мое дело. Я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как хороших людей лишают того, что принадлежит им по праву.
— Вы не собираетесь стоять в стороне? Ланс вынул шпагу и стоял, улыбаясь. Я сильно испугалась за него. Нападающих было трое против одного. Но все равно я гордилась Лансом.
— Будь я проклят, если это не Клаверинг, — сказал один из них.
— А, так это ты, Тимперли, — резко ответил Ланс. — Удивлен, увидев тебя в подобной компании.
— Успокойся, Клаверинг, что тебе за дело до этой черни, путешествующей в дилижансе?
— Люди заслуживают того, чтобы их права уважали, путешествуют ли они в дилижансе или в своей карете. Я говорю, что они получат полагающийся обед, а вы, я уверен, отлично утолите свой голод горячим хлебом и вкусным сыром. «Откормленная куропатка» — отличный трактир. Портвейн тоже хорош. Вам он понравится, Тимперли.
— Послушайте, Клаверинг, — сказал первый человек, — стоит ли беспокоиться из-за этого?
— Все равно, — ответил Ланс. — Просто я беспокоюсь, и все. Я вызываю любого из вас на дуэль. Пусть она и решит этот вопрос.
— Идет, — сказал первый.
— Осторожнее! — предупредил Тимперли. — Ты же знаешь репутацию Клаверинга!
— Боитесь? — спросил Ланс. — Ну же, давайте. Который из вас? Ставим горячую говядину с клецками против хлеба с сыром.
— Я принимаю вызов, — ответил первый из них и выхватил шпагу.
— Джентльмены! — воскликнул Ланс. — Давайте заключим пари. Каковы ваши предложения? Скажем, вы даете мне двадцать фунтов, если я выиграю. Если же нет… но, черт Я так уверен в победе, что даю по двадцать каждому, если он проткнет меня первым.
— Спор решит первый удар? — спросил просиявший Тимперли.
— Пусть будет так, — сказал Ланс.
— Когда начнем?
— Здесь и сейчас.
Хозяин и хозяйка стояли в испуге, несколько пассажиров с изумлением следили за спором Они шепотом обсуждали причину дуэли, глядя на Ланса почти с обожанием. Я гордилась им и в то же время боялась за него, но в глубине души знала, что он победит. Другого исхода я просто не могла представить, и с первым ударом шпаг меня охватило общее возбуждение. Я молилась за успех Ланса.
— Ланс… ну же, Ланс! — шептала я. Пассажиры дилижанса подняли шум, орали и свистели, а хозяин стоял, сжимая и разжимая кулаки.
Через несколько мгновений все было кончено. Ланс победил. Он проткнул своего соперника, забрызгав кровью его элегантные манжеты, издал победный возглас, поднял шпагу и застыл на несколько секунд, словно средневековый рыцарь, победивший в борьбе добра со злом.
— Двадцать фунтов мне и обед для пассажиров! — воскликнул он. — Какая замечательная схватка!
Трое господ опечалились, но смирились со своей судьбой. Деньги перешли из рук в руки, и господа удалились в гостиную, а пассажиры дилижанса толпой повалили в столовую, болтая о приключении, с которым они встретились.
Ланс коснулся моей руки:
— Пора на покой. Нам надо встать рано утром. Он взял меня под руку, и мы стали подниматься по лестнице. Когда мы подошли к моей комнате, он спросил:
— Что вы думаете о нашем маленьком скандале?
— Я гордилась вами, — сказала я.
— О, благодарю вас.
— Но мне жаль, что в это дело вмешались деньги. Они все испортили.
— Если пассажиры получили свой обед, должен же я тоже что-то получить?
— Это досадно. До того момента казалось, что вы совершаете благородный поступок, защищая людей из дилижанса. А потом получилось, что все это вы затеяли ради денег.
— Я никогда не упускаю случая рискнуть.
— Да, знаю. Но насколько было бы лучше без этого.
Ланс взял меня за подбородок и посмотрел мне в лицо.
— Ваша беда в том, Кларисса, что вы всегда ищете совершенство. Не надо. Понимаете, вы никогда не найдете его.
— Почему?
— Потому что его нет в мире.
Я подумала о Диконе. Разве это не было совершенством? Да, пока мы не расстались. Возможно, Ланс прав и в жизни нет совершенства. Надо быть готовой к этому, не искать его и не надеяться, а просто принимать все как есть.
Ланс задумчиво улыбался мне. Потом он наклонился и легонько поцеловал меня.
— Как следует выспитесь, моя дорогая, и вставайте пораньше. На рассвете мы должны выехать.
ПРИГОВОР
Когда мы отъехали от трактира, на небе появились первые лучи солнца. На самом деле было не так уж и рано, ведь в это время года дни короткие. Ланс сказал, что мы прибудем домой к Рождеству и моя семья, конечно, будет рада этому.
Мы больше не видели ни Тимперли, ни его друзей.
Но нескольких пассажиров мы встретили, потому что дилижанс тоже должен был рано отправляться. Одна из пассажирок сказала мне о Лансе:
— У вас превосходный кавалер.
Я засияла от гордости и согласилась с ней. И мы уехали.
Ланс, казалось, забыл о вчерашнем инциденте. Наверно, в той волнующей жизни, которую он вел, это было обычным явлением. Он пел и то и дело заставлял меня подпевать ему. Когда я начинала петь, мое настроение поднималось. Такое воздействие оказывала на меня его компания.
В положенное время мы подъехали к трактиру «Бочка и виноград», где, как сказал Ланс, о нас хорошо позаботятся. Я заметила, что он настоящий знаток трактиров.
— Да, я бывалый путешественник, — ответил он.
Мы вошли, и нам опять подали очень хороший ужин. Мы познакомились с другими гостями, на этот раз настроенными дружелюбно.
Двое мужчин путешествовали со своими женами, и по всему было видно, что это благородные люди. Из дружеской беседы с ними мы узнали, что они направляются домой, в Лондон. Они знали Ланса понаслышке, и им было приятно оказаться в его обществе.