Она приготовила, и после него я почувствовала себя хуже.
— Этого не может быть, — сказала Эмма. — Оно часто вызывает временное ухудшение, но потом исцелит тебя, вот увидишь.
Мадам Легран была разочарована. Она верила, что это — надежное лекарство. Она немедленно приготовила другое, приняв которое я почувствовала себя значительно лучше.
— Я думаю, что мы попали в точку, — сказала мадам Легран. — Первое лекарство было слишком сильным. Ланс был глубоко обеспокоен.
— Тебе необходимо больше отдыхать, Кларисса, — сказал он. — Ничего другого не нужно.
Я больше не ездила верхом, но любила гулять. Ланс предложил поехать в деревню, где мне будет гораздо лучше. Я думала то же самое, но там мне не хватало бы прогулок по оживленному Лондону.
Как бы то ни было мы поехали в деревню, и Ланс сказал, что, как ему кажется, мне следует остаться там до рождения ребенка. Конечно, он должен время от времени бывать в Лондоне, но он будет сопровождать меня и останется со мной в течение нескольких недель.
Итак, мы переехали в деревню. Мадам Легран объявила, что она очарована Клаверинг-холлом.
— Как он красив, — сказала она. — Старинный английский сельский дом. Я бы хотела никогда не уезжать отсюда.
— Вы здесь желанная гостья, пока вам это по душе, — сказал Ланс с присущим ему великодушием.
— Ваш муж — безрассудный мужчина, — улыбнулась она мне. — Послушайте, что он говорит. Да ведь вы возненавидите меня через несколько месяцев.
— Я уверен, мадам Легран, что не смог бы вас возненавидеть, сколько бы ни пытался, — сказал Ланс.
— О да, он обольститель, — ответила она. Я вовсе не чувствовала себя лучше в деревне, несмотря на лекарства, которые мадам Легран продолжала готовить для меня.
Вспоминаю один случай, когда Сабрина была со мной. Она привыкла приходить и усаживаться на мою кровать, когда я чувствовала себя неважно.
— Вот видишь, как много неприятностей доставляет этот ребенок, — сказала она. — Из-за него ты должна лежать в постели. Тебе никогда не приходилось оставаться в постели из-за меня.
— Ну же, Сабрина, — ответила я. — Не надо так ревновать к этому младенцу. Ты будешь любить его так же как я.
— Я буду ненавидеть его, — сказала она жизнерадостно.
Одна из горничных внесла на подносе лекарство, и, как только она вышла, Сабрина взяла его и сделала глоток.
— О-о, какое гадкое. Почему вещи, которые приносят нам добро, всегда так отвратительны?
— Быть может, нам только кажется, что они отвратительны.
Сабрина тщательно обдумала это.
— Красивые вещи иногда тоже делают добро. Вот ты носишь свое кольцо. То, что украла Жанна. Оно принадлежало королеве.
— Это верно.
— Бабушка Присцилла говорила мне, что короли и королевы носили их потому, что люди пытались отравить их, а если положить кольцо в питье, яд впитывается.
— Что-то вроде этого.
Сабрина сняла кольцо с моего пальца и со смехом бросила его в лекарство.
— Давай посмотрим, что произойдет, — сказала она.
— Ничего не случится, ведь это не яд. Глаза Сабрины округлились.
— Предположим, он был здесь. Тогда мы увидим, что он перешел в кольцо. Она поднесла кольцо к свету. — Я не могу ничего разглядеть.
В этот момент вошла Нэнни Керлью.
— Пора в постель, мисс Сабрина. Что вы делаете?
— Она испытывает мое кольцо, Нэнни.
— Что еще за выдумки.
— Я вижу, как яд входит в него! — вскричала Сабрина.
— Чушь. Вы не можете ничего видеть.
— Нет могу, могу.
Я взяла у нее стакан. Ни кольцо, ни жидкость совсем не изменились. Я вынула кольцо.
— Оно стало мокрое, — сказала я, — и у меня теперь нет желания пить это.
— Я принесу для вас другую порцию лекарства, миледи, — сказала Нэнни Керлью.
— О, спасибо.
Сабрина обняла меня за шею.
— Не позволяй себя убивать, — попросила она.
Я засмеялась.
— Дорогая Сабрина, у меня нет ни малейшего намерения так поступать.
Нэнни Керлью принесла полотенце и вытерла кольцо, которое я надела на палец. Сабрина ушла вместе с ней.
Чуть позднее в комнату вошла мадам Легран с новой порцией лекарства.
Нэнни Керлью объяснила мне происшедшее тем, что у мадемуазель Сабрины слишком пылкое воображение. Она искала яд в лекарстве при помощи кольца.
— Сабрине нравится драма, — рассмеялась я. — И нравится быть в ее центре, не так ли? Я понимаю эту малышку.
Я заметила, что один из молодых людей, приходивших к Лансу играть, интересовался Эммой. Не то чтобы другие мужчины ею не интересовались, но Эдди Мортон делал это по-другому. Это был высокий, если не сказать долговязый, молодой человек с очень красивыми волосами, бледно-голубыми глазами, с довольно длинным носом и слабым подбородком. Он был заядлым игроком, и я слышала, что однажды он выиграл в лондонских клубах пятьдесят тысяч фунтов за одну ночь и проиграл их в течение недели. Он был младшим сыном богатого отца, но быстро промотал свою долю наследства, и вся семья с неодобрением следила за его деятельностью. В то же время это был приятный человек, всегда в хорошем настроении, жизнерадостный и всегда готовый играть.
Я намекнула о нем Эмме, так как всегда думала, что ей неплохо бы выйти замуж. Она была молода, красива и к тому же нуждалась в мужчине, который стал бы отцом для Жан-Луи.
— Мне нравится Эдди, — сказала она. — Но у него ничего нет, кроме выигрышей. Если бы мне повезло с «Компанией» как тебе, я бы не принимала в расчет подобные вещи. А так… на что бы мы стали жить?
— Мне кажется, что он любит тебя, и если ты любишь его…
— Невозможно жить одной любовью, сестра.
И все же, я думаю, ей нравился Эдди и она, безусловно, давала ему понять это.
Он приехал к нам в деревню, и во время обеда беседа коснулась моего безоарового кольца.
Думаю, что это мадам Легран вспомнила о нем. Она всегда присутствовала на наших званых обедах и иногда присоединялась к игрокам. Ланс сказал мне, что ей везет.
— Возможно, это удача новичка, — добавил он, — так как она мало играла прежде.
За обедом беседовали о прошлом, и каким-то образом темой разговора стали Борджиа.
— В старые дни, — сказал Эдди, — было легко при желании избавиться от людей, мешающих вам. Вы приглашали их обедать, и — готово! Они отведывали великолепное блюдо, ну, скажем, миноги или молочного поросенка. Неважно, что именно. Эти люди развили употребление ядов до виртуозного искусства. Никакого вкуса! Никакого запаха! Следовательно, ничего подозрительного.
— Вот почему у них были безоаровые кольца, — вставила мадам Легран. — У Клариссы такое есть. Вы надели его сегодня, Кларисса? Да, оно на вашем пальце. Ну, тогда вы в безопасности.
Раздался общий смех.
— А вы знаете, что это за камень? — спросила я. — Безоар образуется в желудках некоторых животных и поглощает яд. Поэтому у королевы Елизаветы имелось такое кольцо и у многих монархов прошлого тоже.
Все очень заинтересовались, и кольцо пошло по кругу.
— Оно было украдено этой бессовестной горничной Клариссы, — сказал Ланс. Она чудом вернула его. Расскажи об этом, Кларисса.
И я рассказала, как увидела кольцо в витрине.
— Один шанс на миллион, — сказал пораженный Эдди.
— Какая жалость, что вы не держали пари на мою находку, — пошутила я.
Все рассмеялись, и кольцо вернулось ко мне. Столы для игры были приготовлены как обычно, и я, убедившись, что все расселись, пошла наверх. Мадам Легран сопровождала меня.
— Они будут играть до раннего утра, — сказала она. — Мне бы хотелось, чтобы Эмма не так увлекалась игрой.
— Да, жаль, — согласилась я. — Они выигрывают, затем проигрывают, и все это лишь пустая трата времени.
— А милый Ланс, он так любит играть, верно? Я печально кивнула, она пожала плечами, поцеловала меня и пожелала спокойной ночи.