И Вильгельм в мгновение ока оказался рядом с Раулем, а за ним следом выпрыгнул и Гале. Шут приложил палец к губам и повел их вдоль стены, окружающей дом и внутренний двор, а затем вскарабкался на нее, цепляясь ногами за неровности грубой поверхности.
Спрыгнув по другую сторону стены, они оказались в тени зарослей густых деревьев, преходящих в лес, тянущийся до самых границ Валони. Пройдя немного между деревьями, они наткнулись на привязанных тут же лошадей — Мейлета, жеребца Вильгельма, и Версерея. Вильгельм взлетел в седло и, наклонившись, протянул руку шуту.
— Благодарю тебя, шут Гале, — сказал он. — Хорошенько спрячься, песик, и ищи меня в Фале.
Гале прижался губами к руке герцога.
— Боже тебя храни, братец! Прощай, ты слишком медлишь! — И он исчез в тени, а кони бок о бок двинулись вперед.
Луна освещала неровную дорогу, ведущую на юг. Мейлет, закусив удила, мчался впереди, следом летел Версерей. Стук их быстрых копыт громко отзывался в ушах Рауля. Так они и скакали под покровом спасительной темноты, удаляясь от крепости.
Сейчас, вблизи герцога, Рауль украдкой поглядывал на него, пытаясь рассмотреть лицо. В призрачном свете луны едва различался нос и очертания гордого подбородка, но юноше казалось, что он уловил блеск глаз под черными бровями. Герцог сидел в седле прямо, будто скакал для собственного развлечения, и Рауль, все еще дрожа от внутреннего возбуждения, восхищался его спокойствием. Тут Вильгельм повернулся к юноше, будто почувствовав, какие мысли мелькают в голове юноши, и сказал с легкой усмешкой:
— Рауль д'Аркур, подобное случалось со мной уже раньше.
— И вы никогда не испытывали страха, милорд? — выпалил юноша.
— Страха? Нет, — равнодушно покачал головой Вильгельм.
И они поскакали дальше сквозь ночь, плечом к плечу. Через некоторое время герцог пустил коня аллюром и прервал молчание:
— Кто открыл ворота, чтобы убийцы могли войти?
— Гримбальд, милорд, и шестеро его подручных.
Уголки рта герцога искривились в порыве гнева.
— Грязный предатель! Клянусь Господом, настанет час расплаты.
Рауль невольно вздрогнул, ощутив, сколько холодной ярости было в этом возгласе. Герцог оценивающе поглядел на рыцаря:
— Прогулка будет нелегкой. Я должен быть в Фале к утру. Твой конь выдержит?
— Да, милорд, — твердо ответил юноша. — Он вынесет столько же, сколько и ваш, — оглянулся на пустошь, которая осталась позади, — я не слышу погони, милорд.
— Будь уверен, они будут гнаться за мной изо всех сил, — усмехнулся Вильгельм. — Мой милый кузен постарается на этот раз не дать мне выскользнуть из рук.
Рауль, изумленный, уставился на него:
— Милорд, и вы все это время знали?
— Знал, что мой бургундский кузен спит и видит себя на моем троне? Ты что, дураком меня считаешь?
— Ничего подобного, милорд! Но ведь вы и вида не подавали, что подозреваете, а я-то в своем невежестве думал, как вас предостеречь, мне казалось, вы беззаботны и ни о чем не беспокоитесь.
— А я и не беспокоился, — ответил Вильгельм. — Бог мой, не я ли уже одиннадцать лет герцог Нормандии, чтобы бояться какого-то мятежа? Слушай же, Рауль д'Аркур! Самое яркое воспоминание о детстве — это как мой дядя Вальтер, крадучись, уносит меня из дворца Водре в бедную лесную хижину, чтобы спрятать от врагов. И ему частенько приходилось так поступать, потому что с восьми лет против меня множество раз замышлялись заговоры. Враги убили моего опекуна Торкиля и зарезали графа Жильбера, которого подданные называли своим отцом. Ты видел сенешаля Осборна? Его отец, Осборн, сын Эрфаста, был убит у моих дверей, а я тогда еще не был даже подростком. Господи, сколько раз мне уже приходилось проходить через реки крови! И я научился никому сразу не доверять, потому что именно те, кто должен был меня защищать, жаждали моей смерти с самого моего младенчества. — Герцог горько рассмеялся. — А сейчас сладкоречивый Ги поднял свою голову, чтобы нанести удар бастарду Нормандии! Клянусь душой моего отца Роберта Великолепного, возмездие будет кровавым!
Герцог пустил коня в галоп, ночной ветер трепал его кудри и развевал мантию за плечами, которая была подобна летящей темной туче. Герцог повернулся, его зубы блеснули в звездном свете:
— Будь рядом со мной, Рауль Страж! И, клянусь Господом, ты еще увидишь покорившуюся мне Нормандию!
Два жеребца бок о бок мчались вдоль дороги.
— Мой господин! — вскричал Рауль. — Именно за этим я поступил к вам на службу и буду предан вам до самой смерти и даже после нее. Мои руки принадлежат вам, мой меч — к вашим услугам!