— Да поможет нам Бог!
Стук копыт усилился, когда войска сблизились. Ветер донес возгласы людей Бессена: «Сен-Совер! Сен-Совер!» и клич воинов лорда Ториньи: «Сен-Аман! Сен-Аман!»
Две армии столкнулись с такой силой, что, ошеломленные, на мгновение замерли. Но в следующий же миг щит упирался в щит, в жестокой давке люди сталкивались и рубили друг друга, обезумевшие жеребцы, поднявшись на дыбы, били подкованными копытами. Рауль увидел на земле растоптанного человека и, услышав его предсмертный вопль, стиснул зубы. Одной рукой он сжимал древко, другой — свой выпуклый щит. Пробиваясь через гущу тел, юноша старался держаться вблизи герцога. Кто-то крикнул: короля сбили с коня; а впереди шел жестокий беспорядочный бой. Вильгельм изо всей силы ударил копьем, и набегающий на него конь упал. Рауль только и успел заметить его окровавленные раздувшиеся ноздри и ужас в широко раскрытых глазах. Затем все исчезло из поля зрения, и ему пришлось отражать щитом удар копья. Версерей встал на дыбы перед пешим воином, отчаянно сражавшимся среди общей резни. Юноша дернул жеребца за поводья, направив его в сторону, и нанес удар мечом. Кровь из-под него плеснула на ноги, а Рауль уже прокладывал себе дорогу по упавшим вперед, к герцогу.
— Сен-Совер! Сен-Совер! — Какой-то рыцарь с нечеловеческим криком бросился на столь ревностно оберегаемое Раулем знамя.
Меч юноши метнулся вверх, вспыхнув смертельной голубой сталью, и со свистом опустился. Мятежник лишился руки, а знамя осталось невредимым. Юноша протер глаза от заливавшего их пота и закричал:
— Смерть! Смерть! Придут лучшие времена!
На него в бешенстве набросился какой-то рыцарь. Рауль выставил щит и узнал Гримбальда де Плесси, темное лицо которого все было в пятнах крови. Нападающий не заметил подскочившего сзади Юбера д'Аркура и не ожидал удара копьем, который выбил его из седла. Юбер орал: «Dex Aie! Сдавайся, предатель!» Рауль увидел, как рвется вперед его брат Юдас, и вдруг неожиданно оказался совсем рядом с герцогом.
Вильгельм сражался как разъяренный лев; казалось, силы и энергия его неиссякаемы. Он был весь перепачкан конской пеной, шлем помят чьим-то вражеским ударом, но глаза его воинственно сверкали. Герцог отбросил копье и теперь бился на мечах с Ардре, лучшим воином Байе. Меч старого вояки звенел, соприкасаясь с мечом молодого правителя. Ветеран, издав воинственный клич своего лорда «Сен-Аман! Сен-Аман!», был сражен ударом меча герцога, острие которого вошло прямо в незащищенное горло. Кровь хлынула на тунику, воин с бульканьем в глотке упал, а конь без всадника отчаянно рванулся вперед.
Рауль не знал, долго ли длилась схватка. Он все время старался держаться рядом с герцогом и с кровожадным упорством, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, отражал многочисленные атаки на знамя, продолжающее развеваться над его головой знамя герцога Нормандии, забрызганное кровью и лошадиной пеной. Приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы древко не скользило в руках.
В голове Рауля то и дело гремели бессмысленные слова: «Еще краснее! Еще краснее!» Плотная масса всадников проплывала, как призрак, перед его взором. Иногда, словно тень, кто-то из этой массы подъезжал поближе, и тогда юноша почти автоматически наносил удар. В какой-то момент среди расступившихся людей он на мгновение увидел лицо Ги Бургундца, оживленное, с блестящими глазами, но оно исчезло так же быстро, как и появилось; вокруг поплыли новые лица, все время меняясь, словно видения из ночного кошмара. Здесь и там среди общего шума боя раздавалось временами то ржание раненой лошади, то иногда звенел призывным криком чей-то одинокий голос.
Выбрав подходящий момент, люди Сангели, которые держались в стороне, пока не миновала лихорадка первоначального наступления, помчались вперед и напали на фланги мятежников. Они смешались с войсками герцога, и теперь снова и снова яростный вопль «Тури!» перекрывал крики «Dex Aie!» и басовитое «Монжуа!», раздающееся со стороны французов.
Ранульф, виконт Брессена, первым покинул поле сражения. Когда груды тел покрыли поле боя, а войска герцога все наступали и наступали, тесня мятежников, он испугался. Мысль о Вильгельме тяжело давила на его и так уже возбужденный мозг. Он упорно сражался, но когда его любимый вассал и воин Ардре упал от удара герцога, виконта охватил непреодолимый страх. С диким криком он отбросил щит и копье и, низко пригнувшись к шее коня, ускакал, как сумасшедший гоня его все быстрее и быстрее по равнине.