— Если мы не разгромим эту шваль, можете никогда мне больше не доверять! — И Вильгельм пустил коня галопом.
Так и поступили. Нормандцы набросились на анжуйцев столь быстро, что те даже не сразу сообразили, что произошло, причем бились с такой отчаянной яростью, что вражеский отряд дрогнул перед лицом столь стремительной атаки. Его гнали назад до самого подножия крепостного холма.
— Ну что, Хью, ты по-прежнему считаешь, что это было сумасшествие?
— Ваша милость, я уверен, вами правит сам дьявол, — откровенно ответил де Гурне.
— Я уверен, — пробормотал Рауль, — что так думает и граф Анжуйский. Кажется, он побаивается — ведь его все еще нет здесь!
Но причина того, что Мартель запаздывает, была в другом. Однажды вечером, в сумерки, в лагерь принесли весть, что невдалеке видели приближающиеся галопом войска, которые вел кто-то под лазурно-серебряным флагом.
Герцог сощурил глаза.
— Это Нель де Сен-Совер, — сказал он, взглянув на Фицосборна. — Поглядим, не ошибся ли я в своем человеке. Если он доберется невредимым, приведи его ко мне.
Снедаемый любопытством, Фицосборн вышел из шатра. Герцог посмотрел на Рауля.
— Мне нужен этот человек, — сказал он. — Сейчас увидим, смогу ли я привлечь его на свою сторону.
Полог шатра откинули, и внутрь быстрым шагом вошел закутанный в голубую мантию виконт Котантен, который, глядя прямо в глаза герцогу, преклонил перед ним колено.
Какое-то время Вильгельм молча смотрел на него, а затем сказал:
— И что сейчас, Предводитель Соколов?
— Сеньор, я привел вам две сотни всадников из Пентьевра, — ответил Нель. — Мы торопились прямо в Анжу.
— Что привело тебя туда, мятежник Нель?
— Немного поработал для Мартеля, сеньор, — ответил Нель, и лицо его озарилось улыбкой.
— Да что ты! — удивился герцог, глаза его блестели, уголки губ подрагивали.
— Сеньор, год назад я причинил тебе ужасный вред и должен был искупить вину за это.
— Так, значит, твоя работа, что Мартель все еще не явился сюда? — спросил удивленно Вильгельм.
— Моя, ваша милость. Мне кажется, я учинил небольшой беспорядок в Анжу. А сейчас пришел к вам, решив принести свою жизнь на ваш суд.
Герцог улыбнулся во весь рот.
— Около меня всегда найдется место для таких, как ты, Нель, — ответил он. — Прими мою благодарность, я доволен таким искуплением вины.
Вильгельм посмотрел на Фицосборна.
— Сенешаль, проследите, чтобы виконта Котантена разместили подобающим образом.
Нель быстро встал.
— Сеньор!.. — неуверенно начал он.
— Забери назад свои земли, виконт, — сказал Вильгельм.
Он поднялся и с протянутой рукой обошел стол.
— Пусть прошлое умрет: ты мне нужен как друг, а не как враг.
Виконт склонился и поцеловал его руку.
— Сеньор, я предан вам, — тихо пообещал он и, не произнеся больше ни слова, повернулся и вышел.
Герцог повел бровью в сторону Рауля:
— Иногда и я могу завоевать сердце человека, — сказал он, — хотя некоторые и называют меня чересчур суровым.
Вскоре после этого события пришла весть о приближении Мартеля. Не было сомнений, что гарнизон Донфрона как-то прознал об этом и приободрился. Что до Вильгельма, то он послал сенешаля и молодого Роже де Монтгомери с эскортом встретить Анжу и узнать, что ему надо. Оба посланника, оскорбленные, вернулись и рассказали о произошедшем.
Когда они прискакали к цели, размахивая флагами герольдов, их привели прямо к самому графу. Это был снедаемый высокомерием человек плотного телосложения, от гнева на лбу его вздувались вены. Он встретил посланников Вильгельма высокомерной речью и приказал передать герцогу, что через день они встретятся в бою. Затем, пойдя на поводу у собственной злости и, как сказал Фицосборн, обуреваемый лихорадочным тщеславием, которое разъедало его мозг, граф, не сдержавшись, заорал, что нормандский выскочка узнает его на поле битвы по красной мантии и чепраку жеребца.
Это лишь добавило пищи уже разгорающемуся пламени ненависти, как и должно было случиться. Не задумываясь, Вильгельм Фицосборн ответил в том же духе: мол, герцог, в свою очередь, будет одет в пурпур в знак своего высокого положения, на шлеме у него будет венец, а скакать он будет на гнедом жеребце, присланном в подарок королем Испании.
— Кроме того, сеньор, — продолжал сенешаль, — мы добавили, что если граф все еще будет сомневаться, то сможет узнать вас по золотым львам на развевающемся знамени, а также по могучим воинам, собравшимся вокруг вас и горящих желанием отомстить за нанесенное вам оскорбление. Думаю, это было хорошо сказано. Я заметил, как при этих словах граф побледнел.