— Я и сам охотно взял бы назад удар, так как он был, несмотря на все свое нахальство, нашим гостем. Но дело сделано, а кроме того, такую дерзость трудно перенести человеку, у которого в жилах течет кровь, а не водица.
Мне приходится упомянуть лишь вскользь про события нескольких последующих дней.
Для меня лично эти дни были периодом ничем не возмутимого счастья.
С отъездом Гастера у меня точно сняли тяжесть с сердца; то же чувство испытывали и прочие обитатели Тойнби-Холла.
Я снова стала легкомысленной девушкой, какой была до приезда иностранца.
Сам полковник и тот перестал горевать об его отъезде, благодаря тому интересу, который возбуждало во всех нас грядущее состязание, одним из участников которого должен был быть его сын.
Это состязание было главенствующей темой всех наших разговоров.
За успех команды из Роборо составлялась масса пари.
Джек Дэзби съездил в Плимут и собрал там среди моряков несколько сторонников моему брату.
Он устроил это таким своеобразным манером, что в случае победы Роборо он проигрывал семнадцать шиллингов, в противном же случае… Но тут он не давал никаких объяснений.
Мы с Чарли согласились никогда не вспоминать имени Гастера и хранить в тайне все происшедшее.
На следующий день после сцены в саду Чарли послал в комнату Гастера слугу с приказом забрать и доставить в ближайшую харчевню все ее содержимое.
Но вещи шведа оказались уже исчезнувшими, хотя никто из прислуги не мог сказать, когда или как это произошло.
Глава VII
Мне мало известно таких очаровательных мест, каким является стрелковое поле в Роборо.
Длина его достигает полумили.
На нем произведена весьма тщательная нивелировка, так что мишени можно ставить на дистанцию от 200 до 700 ярдов; самые отдаленные из них кажутся небольшими белыми квадратиками, ярко рисующимися на зелени лесистых холмов.
Само поле составляет часть обширной равнины; его края, помаленьку подымаясь, переходят в небольшую возвышенность. Благодаря этой симметричности очертаний эта равнина может представиться человеку с воображением в виде результатов работы какого-то гиганта, вогнавшего в землю свою огромную лопату, но по первой же порции земли угадавшего, что почва тут никуда не годится.
Он мог пойти дальше и предположить, что гигант оставил тут же вынутую кучу земли, так как на одной из окраин поля имелось довольно значительное возвышение, с которого видно было все поле по длинной его оси.
Именно на этом возвышении и помещалась площадка, с которой должна была производиться стрельба. Сюда-то мы и направились в роковой полдень.
Наши конкуренты прибыли раньше нас в сопровождении целой кучи морских и пехотных офицеров.
Длинный ряд всякого рода экипажей доказывал, что добрые горожане Плимута воспользовались роскошным случаем повеселить своих жен и детей прогулкой в деревню.
На вершине упомянутого холма была устроена трибуна для дам и для почетных гостей, которая сильно оживляла сцену наравне с палатками участников и открытым буфетом.
На состязание явилась масса крестьян, с азартом ставивших свои полукроны на местных чемпионов, на что наши воины отвечали с не меньшей горячностью.
Чарли, Тревор и Джек счастливо провели нас сквозь это живое месиво орущих, разгоряченных людей и поместили нас в трибуну, откуда мы могли отлично видеть все, что происходит кругом. Но мы скоро так увлеклись открывшимся перед нашими глазами великолепным видом, что совсем перестали обращать внимание на пари, давку, толкотню и остроты волновавшейся внизу толпы.
Далеко-далеко на юге виднелись синие дымки Плимута, спирально подымавшиеся кверху в спокойном, прозрачном летнем воздухе.
Далее расстилалось бесконечное, огромное, мрачное море, местами испещренное полосами пены от случайной волны, как бы протестующей против глубокого покоя природы.
Перед нами, точно на гигантской карте, расстилался весь Девонширский берег Англии от Эддистона до Старта.
Я все не могла оторваться от чудного зрелища, как вдруг меня привел в себя голос Чарли, в котором слышалась еле уловимая нотка упрека.
— Э, Лотти! Вас как будто вовсе не интересует то, что происходит здесь.
— О, нет, очень интересует, друг мой, — поспешила сказать я, — только пейзаж так очарователен, а море всегда было моей слабостью. Давайте сядемте, и вы расскажете мне про состязание. Объясните мне, как нам узнать, победили ли вы или потерпели поражение.
— Я уже начал объяснять, но могу повторить.
— Пожалуйста.
И я уселась внимательно слушать.
— Итак, — начал Чарли, — с каждой стороны выступает по десяти стрелков. Стреляют по очереди: сначала один из нас, потом один из них и так далее… понимаете?
— Да, это я понимаю.
— Стрельба начинается с дистанции в двести ярдов. Это — самая близкая из всех мишеней. По этой мишени мы даем пять выстрелов, потом — пять по следующей, более удаленной, и снова пять — по мишени в семистах ярдах расстояния. Вон она там, довольно высоко на откосе холма. Победителями считаются те, у кого больше очков. Поняли, в чем дело?
— О да, это очень просто.
— А знаете вы, что такое бычачий глаз? — спросил Чарли.
— Какое-нибудь пирожное? — наудачу сказала я.
Чарли был поражен глубиной моего невежества.
— Бычачий глаз — это черная точка в центре мишени. Если вы попадете в него, вам засчитывают пять очков. Вокруг этой точки начерчен кружок, которого вы не разглядите отсюда; он называется центром мишени; попадание в центр дает четыре очка. Остальная поверхность мишени называется «площадью» и дает попавшему три очка. Место попадания вы узнаете по цветному диску, который выкидывается маркером. Он же заделывает дыру в мишени от попавших в нее пуль.
— О, теперь я отлично все понимаю! — в восторге воскликнула я; — и знаете, что я думаю сделать, Чарли? Я буду записывать результаты каждого выстрела на бумажке и таким образом буду знать судьбу Роборо.
— Это будет великолепно, — смеясь, одобрил он мою идею, и большими шагами поспешил присоединиться к группе своих стрелков, потому что раздался звонок, возвещавший начало состязания.
Я заметила в траве кучку лежащих на ней людей в красных куртках.
Слева от этой группы лежала другая, в серых куртках.
— Бум!
Раздался выстрел, и из травы поднялось облачко синеватого дыму.
Фанни вскрикнула, и я радостно подхватила ее крик, потому что увидела белый диск, означавший попадание в бычачий глаз.
Этот выстрел принадлежал одному из стрелков из Роборо.
Мой восторг был, впрочем, скоро охлажден следующей пулей, принесшей пять очков армейцам.
Следующий выстрел снова попал в «быка», но был моментально отквитан противной партией.
К концу отдела стрельбы на короткую дистанцию обе группы стрелков имели по сорок девять очков из максимума в пятьдесят, то есть игра вышла вничью.
— Это становится интересно, — сказал Чарли, подходя к трибуне. — Через несколько минут мы приступим к дистанция в пятьсот ярдов.
— О, Чарли, — вне себя от волнения вскричала Фанни, — ради Бога не осрамитесь!
— Я сделаю все, что могу, — весело уверил ее Чарли.
— Пока что вы все время попадали в глаз, — вмешалась я.
— Да, но это не так легко, когда приходится подымать мушку. Но мы сделаем все, что в наших силах. Они набрали себе отличных стрелков на большие дистанции. Подите сюда на минуту, Лотти.
— В чем дело, Чарли? — спросила я, когда он отвел меня в сторону.
Я видела у него на лице выражение тревоги.
— Опять этот субъект, — недовольно проворчал он. — И кой черт принес его сюда? А я уж думал, что мы никогда не встретимся с ним.
— Какой субъект? — заикаясь, спросила я, чувствуя, как сердце у меня сжимается каким-то смутным предчувствием.
— Да эта шельма-швед, как его… Октавий Гастер.
Я проследила глазами за взором Чарли и убедилась, что он прав.