Сначала это были лишь обрывки фраз, потом я различила отдельные слова и, наконец, я отчетливо услышала целое высказывание.
«Нина, Нина, что же с тобой происходит, подруга? И как мне тебе помочь, если ты не делишься со мной, ничего не говоришь…»
— Нина, давай поговорим. Меня беспокоит твое состояние.
Анна подошла и взяла меня за руки, мы присели на диван. Она так участливо смотрела на меня, так ласково и тактично пыталась помочь. В этом была вся Анна Брендинг, всю себя она отдавала людям, часто забывая о себе.
«Видимо, профессор Риверс стала важна для Нины больше, чем я думала. Как же мне ей сказать?»
Я похолодела от ужасного предчувствия. Боги, пусть я стала слышать чужие мысли, лишь бы профессор выжила.
— Ты что-то знаешь о профессоре Риверс, Анна? С ней все в порядке?
Анна удивленно посмотрела на меня.
— Я как раз хотела предупредить тебя, чтобы ты готовилась к худшему. Мне очень не хочется быть вестником несчастья. Но по словам коллег, шансы профессора невелики.
Подруга участливо обняла меня.
«Лекари были бы намного полезнее и работали эффективнее, если бы полагались не только на достижения науки и артефакторики, а воспользовались мощью стихий. Помощь целительной магии не помешает».
Я скосила глаза на кресло. Старый лорд сидел на прежнем место, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Я видела цветную обивку кресла, просвечивающую сквозь него. Обведя глазами комнату, я обнаружила леди Лавинию снова стоящей у окна и задумчиво взирающей на нас с Анной. Филиппа же, уступив место, просто встала рядом, всем своим видом выражая сочувствие.
Я уже открыла рот, чтобы переспросить старика, но быстро его захлопнула, представив как буду выглядеть со стороны. Так, подождите, нет смысла что-то проговаривать вслух, верно? Я вопросительно взглянула в сторону призрачного гостя и получила подтверждающий мою догадку кивок. Кажется, кто-то стал более благосклонен к простой воровке.
Лорд на секунду открыл правый глаз, пренебрежительно фыркнул и отвернулся.
«Молчит, ничего не говорит… Опять закрылась в своей раковине и будет страдать молча, в одиночестве. Нужно ее как-то расшевелить…».
Милая, Анна. Столько заботы и нежности я ощутила в мыслях подруги, что вдруг поняла — Анна единственный человек на свете, который не осудит, по крайней мере, хотя бы попытается понять и помочь. Ей я могу довериться, открыться. И я решила рискнуть.
— Анна, мне нужна твоя помощь и дружеский совет.
По мере рассказа я видела сначала недоумение — у Анны очень выразительная мимика — когда я описывала свою ночную вылазку, потом настороженность при моих словах о старинном артефакте и высокородных призраках, сменившуюся недоверием, когда я сообщила о мнении профессора Риверс о меалите и Хранителе Меча и о моем новоприобретенном умении читать мысли.
Говоря, я бурно жестикулировала, вставала и садилась, ходила по спальне, а закончив — я почувствовала такое сильное облегчение, что села на диван и, наконец, расслабилась и отпустила все напряжение последних суток. Сразу захотелось свернуться клубочком и заснуть глубоким спокойным сном.
Несколько минут в комнате стояла оглушительная тишина. Видимо, Анна была так поражена моими внезапными откровениями, что ни о чем не думала, я считывала только яркие эмоции, бурлящие внутри нее. Даже призраки молчали.
— Ты знаешь, у меня есть удобный подвал. Если ты его правильно оборудуешь и укрепишь артефактами, он станет прекрасным хранилищем конфискованных тобой вещей.
Я вскинулась — Анна смотрела открыто, в ее глазах я читала сомнение, но там было и доверие.
— Почему не призналась раньше? «Я всегда поддержу тебя, глупая…»
Я покаянно вздохнула, порывисто обняла подругу в ответ. Как же мне не хватало твоей рассудительности и дружеского плеча.
«Какая прелесть…»
«Филиппа, ты мешаешь, лучше помолчи…»
«А время-то уходит, девочка. И ты бы проверила все кристаллы в доме на наличие в них меалита. Обниматься потом будете».
Я напряглась. Захотелось немедленно осмотреть все артефакты в доме. Анна словно что-то почувствовала.
— Они еще здесь, в этой комнате?
Я кивнула, подтверждая. Анна поежилась, непроизвольно обвела глазами спальню, но, разумеется, никого не увидела, сокрушенно покачала головой.
— Сложно к такому привыкнуть. Ох, и сослужила же ты себе добрую службу, ничего не скажешь, Нина!