Ибо на сцене появилась прима! Выход Наяды произвел настоящий фурор.
— Салют, ребятки! — Приветственный взмах кукольных ресниц, золотая вспышка локонов, изящное движение бедрами, затянутыми в пурпурный атлас. — Добрый вечер, Лео, дорогой! Мое почтение и очаровательной невесте. Вы у меня сегодня почетные гости, так что прошу устраиваться на диване, напротив ширмы. Для остальных, уверена, тоже найдется местечко по вкусу!
— Оригинально. — Жаклин щелкнула по пачке, закурила очередную сигарету. — И что дальше?
— Тише! — возмущенно шикнула библиотекарша мисс Банч.
Мистер Шельмус и Глэдис, каждый с бокалом шампанского в руке, как и было велено, утонули в подушках белоснежного дивана. А конферансье тем временем вскинула лилейную ручку, призывая к тишине в зале.
— В блокнотике жизни каждого из нас, — зазвенел мелодичный голосок, — найдется немало дорогих сердцу воспоминаний. В этот знаменательный день, когда вы, мисс Глэдис, объявляете миру о помолвке с моим мужем, вам будет особенно приятна встреча с прошлым. Итак, мисс Шип, слушайте! Ибо это ваша жизнь!
— Ооо-ууу! — пронеслось по комнате. Ахнув, невеста захлопнула рот пергаментной ладошкой с бриллиантом из сундуков Гаруна-аль-Рашида.
Голова у меня пошла кругом — то ли от сверкания камня в обручальном кольце новоиспеченной невесты, то ли от предчувствия неминуемой беды. Бежать отсюда! Бежать куда глаза глядят! Но я и пальцем не пошевелила, оцепенев в тисках Жаклин Диамант, Молли Бладжетт, Эвдоры и правил этикета, будь они неладны.
Момент был упущен. Зеркальная ширма неожиданно разразилась продирающим до костей замогильным воем:
— Приветствую тебя, о свет моей души, услада моего тела, Глэдис! Помнишь меня, конфетка?
— Н-нет…
— О боги! Я вижу тебя обнаженной… в ночной тиши… под звездным небом. Твой танец страсти пьянил меня… Ха-ха-ха! — Кровь в жилах застыла от зловещего хохота. — Тебе ли помнить одного несчастного из сотен, которых ты завлекла в свои гибельные сети, паучиха!
Ни вздоха в зале, ни шороха. Слава богу! Лайонел поднимается с дивана… грозный… беспощадный. Олицетворение отмщения. Он положит конец этому издевательству. Пусть Глэдис далека от совершенства, она не заслуживает подобной жестокости. Ни одна женщина такого не заслуживает… за исключением той, которая рискнет состроить глазки Бентли Т. Хаскеллу.
Пока мистер Шельмус, раздувая ноздри, сочинял в уме разгромную обвинительную речь, я испытала удар… потрясение… Зеркальная ширма наклонилась, встала на место… и из угла выступил Фредди! Мой драгоценный кузен!
— Прошу прощения, Наяда. После нашего утреннего разговора я убеждал себя, что для хорошего актера нет плохих ролей, но уж извините. Шагать к славе, ломая людям хребты, — не моя стезя.
— Совесть замучила? Поздновато, братец! — Жаль, бокал пуст. Не отбирать же у Эвдоры, чтобы плеснуть шампанским в сконфуженную, но все равно наглую, тысячу раз наглую физиономию!
От грянувшего после гробовой тишины вопля заложило уши. Публика… нет, это хозяйка дома голосила за всех сразу. Наяда взорвалась осколками, словно перегоревшая от напряжения лампочка. Дикой кошкой она набросилась на мужа, вцепилась в волосы, повисла на лацканах пиджака, забарабанила кулаками в широкую грудь.
— Как ты мог бросить меня ради этой костлявой шлюхи? Я наизнанку выворачивалась, чтобы угодить тебе! Язык стерла на скороговорках, чтобы исправить произношение! Ты сказал, что женщина должна работать и приносить пользу обществу. Вот она, моя работа! Оглянись! Благодаря мне эти женщины знают, как удержать мужей от загребущих лап потаскух вроде Глэдис Шип. — Наяда с горестным стоном попятилась от мужа. — Это я тебя вдохновила, Глэдис? Уяснила наконец, треска сушеная, что обхаживать собственного мужа лучше, чем таскать чужих, как книги из библиотеки?
Не дожидаясь ответа, Наяда крутанулась на каблучках и пулей вылетела из гостиной. Вот вам и ушла по-английски. Грохот входной двери прозвучал сигналом к окончанию шоу; гости молча засобирались восвояси. Дамы подхватили сумочки, джентльмены и затесавшийся среди них Фредди отправились за верхней одеждой. И лишь виновники торжества остались на месте, не в силах оторваться друг от друга.
— Как ты, голубка моя?