— Дениска! Эй, господин студент! Открывай!
Уф-ф! Это был голос квартирной хозяйки, поэтому он с облегчением распахнул дверь, заговорив при этом нарочито сердитым тоном:
— Ну, что еще такое? Я же убедительно просил меня не беспокоить!
— Тут тебя какая-то барышня спрашивала, — радостно сообщила женщина, скалясь улыбкой старой сводни, — но я, как ты и велел, сказывала, что нет дома.
— Барышня? Какая барышня?
— Хорошенькая такая, но очень грустная. Уж не больна ли чем?
Денис отстранил хозяйку, выскочил на лестничную площадку и устремился к окну, выходившему во двор. Стройная фигурка Надежды уже скрывалась за распахнутыми настежь воротами.
Сначала он метнулся было назад, к себе в комнату, чтобы схватить шинель и броситься вдогонку, но потом остановился и в отчаянии сильно треснул себя кулаком по лбу, отчего тут же скривился от боли.
— Ну что, бежишь догонять али нет? — полюбопытствовала хозяйка, с интересом наблюдавшая за его метаниями и гримасами.
Стиснув зубы, Денис помотал головой. Нет, он не побежит за Надеждой, как бы ему этого не хотелось. Оскверненный позорной болезнью, он не достоин к ней даже приближаться, а потому останется дома…
И все-таки как бы узнать — зачем она приходила?
Глава 22
ЗАПИСКА
Рано утром, Маргарита украдкой покинула кабинет Павла Константиновича и, воровато оглянувшись, быстро направилась в свою комнату. Супруги Симоновы давно спали врозь. Глава семейства предпочитал собственный кабинет, где у него имелся большой кожаный диван. Сегодняшняя ночь с гувернанткой была далеко не первой, хотя титулярный советник призывал к себе француженку довольно редко, опасаясь нарушить хрупкий покой своей семьи, вызвав одновременную ревность жены и сына. В коридоре гувернантка столкнулась с направлявшейся к выходу Надин и в ответ на приветствие девушки кивнула ей с вежливой улыбкой.
Пройдя к себе, Маргарита занялась утренним туалетом. Переодевшись и обновив макияж, француженка бодрым шагом направилась в комнату своего воспитанника. Встретив по пути горничную Машу, которая несла кофе в спальню Ангелины Николаевны, она нарочито громко поздоровалась.
У Юлия царил затхлый полумрак, вызванный зловонием пепельницы, в которой валялось несколько папиросных окурков. Темные гардины были неплотно задвинуты, а сам гимназист лежал в постели, до носа закрывшись одеялом.
— О, ти еще спишь? — проворно двигаясь по комнате, защебетала француженка. — Пора, мой друг, просыпайся, нельзя бить таким лежебока. Опять много читаль на ночь? — она приблизилась к ночному столику и взяла с него толстую, раскрытую на середине книгу.
Маргарита довольно сносно читала по-русски и не преминула этим воспользоваться, чтобы удовлетворить свое любопытство. Однако, к ее немалому разочарованию, это был не любовный роман, а какой-то мрачный трактат. Она с первого же взгляда наткнулась на обведенный карандашом абзац:
«…И тогда ты наиболее отчетливо сознаешь всю глубинную мудрость старого латинского выражения: „О мертвых либо хорошо, либо ничего“. Смерть настолько ужасна, что по сравнению с ней наши земные деяния представляются совершенно незначительными. Именно поэтому нет смысла, как это делали в средние века, злорадствовать над мертвыми врагами, разрывая могилы и вытаскивая полуистлевшие тела на эшафот. Ужас смерти сознания не поддается описанию, — и что перед ним подобное глумление над прахом? Только видимость дополнительного наказания тех, кто уже и так обрел самую страшную кару…»
— Фи! — захлопывая книгу, с негодованием воскликнула Маргарита. — Как можно читаль на ночь такой кошмар? Молодой мальчик не должен столько много думать о смерть — это удел старики. Ничего удивительно, что потом ти так плёхо спишь и пить морфий, — и она брезгливо потрогала двумя пальцами склянку с порошком, стоявшую на том же столике. — А ведь это вредно для молодой организм, потому что можно привыкать и стать морфи… — француженка наморщила нос, пытаясь произнести трудное русское слово, которое неоднократно слышала от отца и сына: —…морфинистом. О, эти сложный русский окончаний!
Юлий не отзывался, но она пока не обращала на это внимания, поскольку подошла к окну и принялась энергично раздвигать гардины.
— Вставайте же, мсье! — весело произнесла Маргарита, сдергивая одеяло со своего воспитанника.