— Кто же там живет? — спросила Лиза.
— Лунатики там живут. Страшные лгуны. Вот они говорят всем, кто ни приедет: хотите, мы вам покажем красивые горы Апеннины или Альпы? И правда, горы у них там есть, но ни снегов на их вершинах, ни прекрасных альпийских лугов нет и в помине. А все это они вам наобещают. И никто не может понять, зачем лунатики врут. Если им сказать, что они врут — начинают обижаться. Особенно у них развито сельское хозяйство. Огромные моря Плодородия. Вот бы Фарбера туда. Лиза, вы помните доктора Фарбера? Долговязый такой…
— С пятого этажа? — спросила горничная.
— Да, с пятого. Вот где ему раздолье. Никаких проблем с урожаем: хошь пшеницу сей, хошь бобы, результат один. Где он сейчас? Хороший мужик, только странный немного. Да, — Варгин замолчал.
— Не понимаю, — сказала горничная, — шутите вы или нет.
— Я сам уже не понимаю. Видите, какая смешная планета. Но есть у нее и обратная сторона, безжизненная, с гигантскими перепадами температуры. Вся в трещинах, в пыли. На ней не только никого нет, но и не было. Скучная там обстановка, потому что света белого с нее не видно. Ну ничего, не грустите, Лиза, придут и туда лунатики, перепашут все, перероют, счастливая жизнь начнется. Вот тогда возьмете отпуск и всей семьей на Луну, отдыхать, здоровье поправлять.
— Нет у меня семьи, — засмеялась горничная.
— Будет, — успокоил Варгин.
Горничная Лиза встала, поправила передник.
— Ой, мне же еще столько сделать надо. Я пойду, спасибо за чай-кофе. — Она собрала посуду и вышла.
Варгин вернулся к отчету о командировке. Несколько часов подряд он пытался привести в порядок впечатления, но ничего не получалось. Выходило как-то занудно и неправдоподобно. Чего-то не хватало. Уверенности не хватает, подумал Варгин, вот дрянь и получается. Он смял все написанное и посмотрел на часы — шел двенадцатый час. Варгин набрал номер Кэтрин.
— Алло, — услышал он голос Кэтрин.
— Это я звоню.
В трубке молчание.
— Это я, Варгин.
— Я поняла, — сказала Кэтрин холодным голосом.
Так, опять начинается, подумал Варгин, и спросил:
— Что опять случилось? Ты просила, я звоню.
— Ах, извините, я вас оторвала от важных дел.
— Где ты была?
— У Глоба.
— Ну…
— …
— Что он тебе наговорил?
— Вы — несчастный шпион. Наконец мне стало ясно, для чего я вам нужна.
— Так, все ясно, — сказал Варгин. — Сиди дома и никуда не уходи.
— Не смейте ко мне приходить, — закричала Кэтрин. — Я вас на порог не пущу.
— Только попробуй. — Варгин положил трубку, быстро собрался и вышел из отеля.
— Значит, Бычок — это и есть Ремо Гвалта? — спросил Фарбер.
— Это так же верно, как то, что Карлик и Фарбер — одно и то же лицо. Только Фарбер был нормальным отдыхающим, а Карлик, извиняюсь, дикарь, быдло, грязь, — пояснил Хлыщ.
Фарбер пыхтел как автоклав, переваривая обрушенную на него информацию. Ирония судьбы: оторванные от жизни дикари понимали в событиях, происходящих на Санатории, гораздо больше, чем он, Фарбер, человек, который мог свободно передвигаться, говорить с кем угодно, смотреть, куда захочет. Слепец, подумал Фарбер и сказал:
— Сверху прачечная, снизу синхрофазотрон, а что в ответе получается? Бр-р-р…
— Невесело получается, — подтвердил Корень.
Было уже поздно, но дикари не спали. Не спали оттого, что наконец появилась хоть какая-то надежда. В блоке установилась лихорадочная атмосфера. Корень с трудом сохранял спокойствие. Последние три недели непрерывных издевательств, бессонницы и ожидания вестей измотали и его.
— А что Желудь, что с ним? — спросил Фарбер.
— Аварийный останов, — сказал Хлыщ и многозначительно повертел пальцем у виска. — Раньше был толковый мужик, слесарь-рационализатор.
— Больной он, давно уже, — подтвердил Корень и поправил Желудю воротник.
Тот спал.
— Счастливчик, — сказал Серый.
— Я не понимаю одного, — перешел на шепот Фарбер, — почему они меня к вам поместили?
— Можешь не шептаться, — сказал Хлыщ. — Если Желудь уснул, его ни одной пушкой не разбудишь. Поместили сюда, потому что все вокруг переполнено. Кроме того, они помешаны на идее повсеместного постоянства. Возникла дыра — заполнить ее.
— Но ведь я про землянина вам рассказал, — возразил Фарбер.
— Эх, Карлик, Карлик, не понимаешь ты всей специфики. Сюда войти можно, а выйти — никак, — объяснил Серый. — Они уверены: отсюда выбраться невозможно. И они правы.