Он приблизился к ней.
– Ахилл, нет… – Элеонора отступила назад, но наткнулась на кровать и упала. Он не дал ей ни единого шанса убежать, потому что навалился на нее, прижимая к кровати.
Руки Ахилла обвили шею Элеоноры, его большой палец стал тереть нежную кожу под подбородком, тереть, не переставая. Она хотела что-то сказать, но ужас сдавил ее горло. Элеонора вцепилась в плотно сжатые пальцы Ахилла, пытаясь сбросить его с себя, ее движения были издевкой над их недавней любовью, и он быстро пресек ее попытки.
– Я снова повторяю, мадам, выбирайте слова, когда будете говорить. Теперь скажите мне еще раз, как мое сходство с этим турком делает меня его незаконнорожденным сыном?
– Не просто сходство, – выдохнула Элеонора. – Мы проверяли. Отец… – Она замолчала, внезапная волна горя растворила ее страх. – Отец уехал… – Элеонора попыталась освободиться от рук Ахилла на своей шее. – Ахилл! Я не могу… – Его хватка слегка ослабла. Она кивнула в знак благодарности и сделала глубокий вдох.
– После Филипсбурга мои братья вернулись домой. Они узнали твое имя, но ничего больше. Тем более, это произошло в середине зимы. Отец уехал следующей весной. Он ездил во Францию, в поместье Д'Ажене. – Элеонора зажмурила глаза, чтобы отгородиться от ярости, источаемой каждой клеточкой Ахилла.
– Отец написал нам, маме, что Эль-Мюзир действительно приезжал сюда. Он представлялся астрологом… и посещал Д'Ажене, в замок его приглашала жена шевалье.
Ахилл отпустил Элеонору и встал с кровати.
– Жена шевалье, – подражая голосу Элеоноры, горько повторил он. – Она… – Ахилл оперся коленом на кровать, прежде чем у Элеоноры появилась возможность подняться. Сильные пальцы нырнули Элеоноре в волосы, не давая ей двигаться. – Но ваша история, мадам, имеет слабые места. Никто из астрологов под именем Эль-Мюзир не бывал у Д'Ажене. В закрытом крыле замка находилась лаборатория. Когда мне было двенадцать, я забирался туда, играл там и прочел все старые книги. Я бы запомнил имя Эль-Мюзир. Такое имя мальчик запомнил бы, разве не так? – Ахилл держал Элеонору за волосы, большой палец руки двигался по ее шее. – Разве не так?
– Во Франции он не пользовался именем Эль-Мюзир. Он называл себя Онцелусом.
Руки Ахилла замерли. Внезапное удивление и приступ боли мелькнули в его глазах, но он не двинулся с места. У Элеоноры возникло ощущение, что ее держит мраморная статуя.
Ахилл сглотнул.
– Это имя, – хрипло выговорил он, – мальчик тоже запомнил бы.
Он снова посмотрел на Элеонору, скрывая внутреннюю боль.
– Но это всего лишь имя из старой бухгалтерской книги. Я не поверю тому, что ты говоришь. Потому что мальчик тоже помнит своего отца – и этот человек не был турком!
Ахилл погладил Элеонору по щеке, но в его прикосновении не было нежности. По Элеоноре пробежал страх, холодный и обжигающий.
– Умная мадьярка, – вкрадчиво проговорил он. – Я поражен. Такая тщательно обдуманная игра, в которую ты играешь, вобравшая в себя все услышанное, как птичка собирает прутики и веточки для своего гнезда, – и битву, где я сражался, и имя из старой бухгалтерской книги, и даже то, что ты назвала моего отца – моего отца – «шевалье», а не граф, поскольку этот титул был пожалован мне после той известной битвы у Филипсбурга. Но зачем? Из-за того что долгие венгерские зимы были заполнены невыразимой скукой? Или я заколол одного из твоих драгоценных братьев? – Ахилл взял Элеонору за руки, переплетя свои пальцы с ее, и распластал их в стороны.
– Прекрати, – взмолилась Элеонора. – Пожалуйста.
Ахилл наклонился ниже. Высунул язык и провел им по ее губам. Элеонора отвернулась, но он продолжал ласкать чувствительную кожицу за ухом.
– Это твоя игра? Искусная венгерская месть за нанесенный позор. А как решить проблему, если моя мать никогда не была в Турции? Сказать, что неверный пришел к ней! Отлично, мадьярка!
Он поцеловал Элеонору в шею долгим медленным поцелуем.
– Но ты еще не выиграла эту игру, так ведь, моя умница, умница-графиня?
– Прекрати это, Ахилл! Посмотри на меня. Посмотри, какая я умная, – бросила она ему. – Я подчиняюсь. – Она всхлипнула. Элеонора ненавидела слабость. Она несколько раз глубоко и тяжело вздохнула, чтобы подавить дрожащий страх внутри себя, который нарушал ее душевное равновесие. – Ты выиграл, выиграл – ты это мне хочешь сказать? Сожги чертов портрет! И покончим с этим.
Ахилл хмыкнул.
– Итак. Ты ухватилась за последнюю карту. Я дважды рисковал вчера вечером и оба раза выиграл. И я снова выиграю. Признай свою ложь. Признай.
– Это не ложь, – ответила Элеонора. Ахилл крепче стиснул ее руки.
– Признай ее!
– Не ложь, Ахилл. Я не могу изменить прошлого! Если бы могла, я бы стерла раз и навсегда мой приезд во Францию. Но это не ложь.
Ахилл внезапно отпустил ее.
– Чертова женщина. Не было никакого турка! Этот портрет можно было легко нарисовать по описанию моей внешности, данному твоими братьями.
– Моя мать нарисовала его, когда мне было пять.
– Ложь.
Элеонора оттолкнулась от кровати, встала и нагнулась к валявшемуся пергаменту.
– Вот, возьми и сожги его. Сожги!
Ахилл посмотрел на Элеонору, охваченный яростью, словно бурная ночь ветром. Боль его душевной раны замерла в напряжении. Теперь перед Элеонорой стоял дуэлянт, дуэлянт, который убивал.
– Ахилл, солнце уже встало. Сожги рисунок и иди. – Ахилл не двигался. – Черт тебя подери! – закричала Элеонора и подошла к камину. Она хотела бросить пергамент в огонь сама. – Помни, твое спасение – на поле брани! Можешь меня возненавидеть, но ты должен идти.
Рука Ахилла сомкнулась на запястье Элеоноры.
– Какая нужда ублюдку в спасении? – спросил он, выдергивая свиток из ее руки. – У меня тоже осталась одна карта.
– Что ты хочешь сказать?
– Есть один человек, который может доказать эту подлую клевету, – ответил Ахилл, таща Элеонору к двери для слуг.
– Это не кле…
Ахилл открыл дверь и проревел в нее, зовя служанку Элеоноры.
– Что ты делаешь? Прекрати!
– Мужество иссякло, мадьярка? Ты не хочешь разыгрывать эту партию?
– Ахилл, не делай этого.
Служанка вбежала в комнату, торопливо оправляя на себе одежду, и резко остановилась, ее глаза расширились при виде Ахилла. Она посмотрела На Элеонору.
– Одень свою хозяйку для поездки, – приказал Ахилл.
– Нет! – возразила Элеонора.
– Потом упакуй ее вещи, – продолжил он, будто Элеонора ничего не говорила. – Быстро.
Служанка попятилась, часто и испуганно кивая головой.
– Д-да, месье. Сейчас, месье. – Пяткой она наступила на разбитую ножку столика и посмотрела на пол. Элеонора заметила, как побледнело лицо девушки, когда ее взгляд наткнулся на разломанный столик, потом на разгром в комнате.
– Не слушай его, Мартина. Месье Д'Ажене всего лишь раздражен. Это у него скоро пройдет.
Ахилл подтащил Элеонору к креслу и толкнул в него.
– Что закончится, мадам, так это игра, – сказал он, но это было сказано только для Элеоноры. – В течение двух дней. Когда ты предстанешь перед женщиной, так искусно вовлеченной в эту ложь, – перед моей матерью.
Глава 15
Ахилл через плечо посмотрел на служанку:
– Сейчас, милочка.
Девушка отпрыгнула.
– Да, месье, – пропищала она и поспешила к шкафу. Она схватила две охапки атласа и бархата и повернулась, чтобы бросить их на кровать. На полпути служанка остановилась и шумно вздохнула, переводя взгляд с неприкрытого матраса на покрывало перед камином и беспорядочно сваленные подушки.
Девушка начала дрожать. Она крепко прижала к себе платья и спросила: