Несколько мгновений спустя дверца кареты распахнулась. Ахилл посмотрел на нее, не обращая внимания на воду, заливавшую ее.
– Нам придется переходить реку вброд, – прокричал он. – Эрве хочет попробовать по мосту с лошадьми и каретой. – Сверкнула молния, и сразу же раздался гром. Ахилл посмотрел через плечо, потом повернулся и протянул руку. – У нас нет выбора. Гроза слишком близко.
Элеонора подала руку и вышла из кареты. Поток дождя заставил ее оступиться, но она удержалась на ногах и направилась к мосту.
Вода бурлила вокруг древних каменных свай. Обглоданная половинка луны на глазах Элеоноры исчезала в беловато-сливовой дымке. Огромная старая ива раскинулась у другого конца моста перед валунами, которые, казалось, вырастали прямо из-под земли. Перед нею по-прежнему находилась дорожка размером чуть больше ширины кареты, выглядевшая твердой.
Элеонора глубоко, почти с облегчением вздохнула. С какими еще физическими препятствиями она могла встретиться впереди? Она подобрала свои тяжелые сырые юбки и начала переход. Чулки были видны до колен, но это было лучше, чем путаться в юбках. Прежде чем Элеонора сделала второй шаг, она почувствовала на своих плечах руки.
– Не спеши, – сказал ей в ухо Ахилл. – Медленнее.
Элеонора кивнула и продолжила движение. Давление рук Ахилла было не сильным, но уверенным, и его присутствие сзади давало ощущение надежности, большей, чем камни под ногами. Оно успокаивало ее сильнее, чем ей хотелось бы признать это.
Вода прибывала. Грязно-коричневая муть начала захлестывать уже скользкие камни. Руки Ахилла крепче сжали Элеонору. Это придало ей уверенности и позволило сконцентрироваться на каждом шагу, на каждом камне, куда она ставила ногу.
– Примерно туда, – сказал Ахилл.
Скоро Элеонора увидела длинные и тонкие ветви ивы, раскачивающиеся взад-вперед от дождя и ветра. Еще два шага. Потом один.
Давление на ее плечи прекратилось.
– Ахилл…
– Туда, – произнес Ахилл, указывая на валун-укрытие за ивой. Позади Ахилла Эрве начал подводить к мосту упирающихся от испуга лошадей. Элеонора направилась к валуну, потом поняла, что Ахилла сзади нет. Она повернулась. Ахилл был уже на середине моста и помогал кучеру.
Еще два камня внезапно отскочили.
– На помощь, – заорала Элеонора. – Река… Кожу головы закололо. В воздухе запахло горелым.
Молния. Элеонора присела, чтобы прыгнуть к валуну… Но не смогла вздохнуть.
Ива разорвалась на части.
Тяжелый воздух. Вода. Сырая, текущая, серая, темно-серая, почти черная… Черная.
Дымка снов Элеоноры, смеющихся дьяволов и черных ангелов, медленно исчезала в пробуждении. Она снова начала ощущать свое тело, а уши начали слышать. Она слышала… тишину. Сладкую блаженную тишину. Без стука капель дождя. Без грома. Без гула реки. Она повернулась и потянулась.
Раздался женский смешок.
– Вы видите, месье? – произнес незнакомый женский голос. – Она всего лишь утомилась до изнеможения от всех этих волнений. Хороший сон, и ваша жена будет в прекрасном настроении.
Жена? Элеонора открыла глаза. Она находилась в чьей-то спальне. Маленькой и простой, как и женщина, стоявшая у края ее кровати и смотревшая на нее.
– Ахилл? – позвала Элеонора. Осознание того, что она спит, привело ее в замешательство. Она ощутила свою голову – та была завязана полотенцем.
– Я здесь, – ответил Ахилл, кладя свою руку на ее. Он стоял в одной рубашке рядом с кроватью. – Молния ударила в иву. Миссис Фремо и ее муж оказались так добры, что пустили нас к себе.
– Лошади? Эрве?
Ахилл расплылся в улыбке. «Ему не следовало этого делать», – хмельно подумала Элеонора. Это заставляло ее забыть, насколько он опасен. Это заставляло ее забыть все, кроме той ночи у камина.
– Эрве одобрил бы порядок твоих вопросов, – ответил Ахилл. – Они все ужинают в конюшнях. С ним все в порядке, как и с лошадьми.
Миссис Фремо просияла улыбкой:
– Думаю, вы не откажетесь от супа, мадам. Он очень вкусный. Ваш муж может это подтвердить.
– Мойму?.. – Элеонора оборвала себя на полуслове, почувствовав, как Ахилл сжал ей руку. – Суп – это звучит замечательно. Спасибо. – Миссис Фремо присела в реверансе и проворно вышла из комнаты, ее деревянные башмаки прогрохотали по полу.
Когда они с Ахиллом остались одни, Элеонора повернулась к нему.
– Что это еще за же?..
– Тс-с, – прошептал он, прикладывая палец к ее губам. И многозначительно посмотрел на тонкие занавески в дверном проеме. Понизив голос, Ахилл сказал: – О некоторых ошибках не стоит беспокоиться.
– Я хотела бы, чтобы эта мысль вернула тебя назад в замок Дюпейре.
– Я сказал ошибки, а не ложь.
Элеонора опустила глаза и снова ощутила повязку на голове.
– Я ударилась? Я не чувствую никакой боли.
– Миссис Фремо обмотала тебе голову, чтобы ты не намочила постель. Он наклонился и стал разматывать полотенце. Длинные золотисто-каштановые пряди упали тяжелыми локонами на них обоих, и полотенце запуталось в них.
– Делай сама, – раздраженно сказал Ахилл. Элеонора хихикнула:
– Беспорядок, правда?
Ахилл медленно поднял руку, давая возможность влажным шелковым прядям соскользнуть с рук, и отвернулся.
Он подошел к камину и начал перемешивать угли, не обращая внимания на боль в ноге, возникшую, когда он встал на колени. Лошадь ударила его копытом по левому бедру, и на его штанах для верховой езды проступило пятно крови.
Он сказал Элеоноре, что молния ударила в иву. Верно. Сказал, что она упала в воду. Верно. Но не сказал, как испугались лошади, как они ржали и брыкались, когда переходили по мосту, волоча за собой карету, как одно из колес чуть не задело ее голову.
Выворачивающий внутренности наизнанку ужас охватил Ахилла, когда он вспомнил эту картину. Он отогнал видение. Ахилл не хотел, чтобы Элеонора умерла. Он всего лишь хотел, чтобы она признала свою ложь.
Но если бы она была мужчиной, смерть была бы как раз тем, к чему он стремился. Ее игры угрожали всему, во что он верил, всему, чем он жил. Смерти, вот чего он пожелал бы. И Элеонора бы ее получила.
Позади себя он услышал шуршание Элеоноры, отбрасывающей полотенце, покрывавшее ее волосы. Ахилл попытался не обращать внимания на звуки, но не мог. Он никогда не проводил время с женщиной подобным образом: вечером, вдвоем в комнате, и без любовных отношений – да и не мог бы. Он оставил попытки игнорировать интимные звуки, доносящиеся сзади, прислушался к ним и почувствовал странное умиротворение.
Но оно не захватило его, и Ахилл встал.
– Мы доберемся до Валерии не раньше чем завтра поздно вечером.
Шуршание прекратилось, затем возобновилось снова.
– Неудобно, а? – спросила Элеонора, в ее голосе прозвучал сарказм. – Думаю, ты поймешь, что я не испытываю большого желания просить прощения. Но спасибо, что привез меня сюда.
Ахилл посмотрел на языки пламени в камине.
– Счастье улыбнулось, – с иронией заметил он. – Это отдельно стоящий крестьянский дом, и мне не верится, что у супругов Фремо нет желания задать нам массу вопросов.
– Ты бы стал отвечать на них, если… Ахилл, ты ранен! Ахилл посмотрел на Элеонору, которая в ночном халате из почти прозрачного батиста спешила к нему.
– Меня лягнула лошадь. Бывало, что неумелые брадобреи царапали меня сильнее.
Элеонора встала на колени рядом с Ахиллом, ее неподвязанные волосы рассыпались по плечам, сверкнула кремовая кожа там, где запахивался халат. Нежными пальцами Элеонора начала удалять ткань штанов из раны. Ахилл взял ее за запястья.
– Пустяки.
– Ахилл, рана может оказаться опасной, – сказала Элеонора, ее серьезные зеленые глаза вглядывались в него. – Нужно посмотреть. Мы должны послать за доктором.
Прежде чем Ахилл понял, что Элеонора делает, она встала, повернулась лицом к занавеске дверного проема и крикнула: