В кабинет я вошел, когда инспектор привычно опускался в красное кожаное кресло; шляпу свою он уже пристроил на соседний столик.
— Только что я вручил Гудвину ордер на его арест, — известил он Вулфа. — На сей раз, похоже, отсидки ему не избежать.
— Сам себе завидую, — осклабился я. — И пары дней не прошло, как за мной снова приезжает сам инспектор!
Кремер пожирал взглядом Вулфа.
— Я приехал сам, потому что хочу вам кое-что высказать. Ордер на арест, выданный на руки, дает мне такое право. А от Гудвина все равно проку нет — когда он заткнется, челюсти ему и домкратом не разжать. Кстати, Гудвин, верни мне ордер!
— Он мой, вы сами мне его отдали.
Кремер побагровел.
— Я только показал его!
Я пожал плечами и протянул ему бумажку. Кремер сграбастал ордер с такой поспешностью, словно всерьез опасался, что я передумаю.
— Во вторник вечером, — обратился он к Вулфу, — вы проехались по поводу моей самонадеянности и косности мышления. Именно так вы, кажется, высказались. Вас занимал тогда только один вопрос: кто собирал для вас эти идиотские початки. И вот теперь мне стало интересно, какая проблема больше занимает вас сейчас? Гудвин все равно скажет только то, что вы ему разрешите. Если хотите, я подожду в гостиной, пока вы посовещаетесь. Готов вам дать целых десять минут…
Он осекся, глаза его злобно сверкнули. Вулф отодвинул кресло назад и встал — ну а Кремер, разумеется, решил, что он собрался уйти. Шеф не впервые откалывал такой номер. Однако Вулф направился не к двери, а прямиком к сейфу. Разгадав его замысел, я метнулся следом, однако помешать так и не решился.
Вулф отворил увесистую дверцу, вынул из сейфа стопку бумаг и протянул Кремеру.
— Сначала ознакомьтесь с моими письменными показаниями, — сказал он. — Особое внимание уделите двум последним страницам.
За долгие годы знакомства с инспектором Кремером у меня была возможность неплохо изучить его привычки, и хотя я не отношу себя к его почитателям, должен признать, что есть у него и положительные качества. Изучив заголовок, он сначала быстро пробежал глазами все двенадцать страниц, затем принялся их перечитывать, уже медленно и внимательно. На это инспектор потратил добрых полчаса, причем ни разу не поднял глаз и не задал ни одного, даже пустячного вопроса. Более того, вопросы не возникли у него даже после прочтения. Окажись на его месте лейтенант Роуклифф или сержант Пэрли Стеббинс, нам пришлось бы отбиваться от них битый час. Кремер же лишь поочередно обвел нас взглядом, сложил документ вдвое, сунул во внутренний карман, встал с кресла, подошел к моему столу, снял телефонную трубку и набрал номер.
— Донован? Инспектор Кремер. Соедини меня с сержантом Стеббинсом. — И еще секунду спустя: — Пэрли? Доставь в участок Сьюзен Маклеод. Нет, не звони ей, ни в коем случае. Поезжай сам и арестуй ее. Я приеду через десять минут и хочу сразу же допросить ее. Захвати с собой кого-нибудь на подмогу. Если она заупрямится, приволоки ее силой.
Он водрузил трубку на рычажки и вышел из кабинета, не забыв прихватить шляпу.
ГЛАВА 5
Из тысячи с лишним случаев, когда меня так и подмывало подлить уксуса в пиво Вулфа, я, наверно, никогда не был так близок к этой затее, нежели в четверг. В четверть десятого вечера в нашу дверь позвонили, я опознал в троице посетителей Карла Хийдта, Макса Маслоу и Питера Джея, известил об этом Вулфа, который сидел, штудируя очередную книгу, а он… отказался впускать их.
В течение девяти с половиной часов, которые прошли с тех пор, как Кремер позвонил сержанту Стеббинсу, я как мог отгонял назойливые мысли о нашем неблаговидном поступке. До какой-либо реакции на арест Сью, то есть примерно до завтрашнего полудня, рассчитывать на какие-либо активные действия со стороны Вулфа не приходилось. Правда, сам я не сидел сложа руки. В четыре часа, когда Вулф по традиции отправился из кабинета в оранжерею, я предупредил его, что покину дом на пару часов, и зашагал пешком к ресторану «Рустерман» в надежде разыскать там хоть какую-нибудь зацепку к разгадке убийства Фабера.
Увы, фортуна от меня отвернулась.
Для начала я самым тщательным образом осмотрел как само место преступления, так и весь закоулок. Неразумный поступок на первый взгляд, поскольку со дня убийства прошло двое суток, да и криминалисты там потрудились на совесть, однако не в моих правилах отказываться от шансов, даже самых крохотных. Как-то раз, например, меня осенило, когда я побывал в одном гостиничном номере спустя полгода после того, как в нем переночевала женщина, которую мы разыскивали. Однако ни на задворках ресторана, ни в закоулке я ничем не разжился, если не считать царапины на ухе, которую заполучил, пока лазил под разгрузочной платформой. В итоге, побеседовав с Феликсом, швейцаром и двумя младшими поварами, я поставил на своей затее крест. Никто ничего не видел и не слышал до тех пор, пока Золтан не вышел на свежий воздух выкурить сигарету (на кухне курить строго-настрого запрещено) и не увидел фургон, а рядом с ним — бездыханного Кеннета.