Вулф кивнул.
— Со вчерашнего утра все факты были уже вам известны, — ответил он, — но истолковали мы их с вами по-разному. Прошу вас, сядьте. Сами знаете, я предпочитаю, чтобы наши глаза находились на одном уровне. Спасибо. Да, вы правы, имя убийцы я мог назвать уже в среду днем, после ухода мисс Маклеод, однако на всякий случай в тот же вечер я пригласил к себе домой троих ее ухажеров. Я просто хотел лишний раз убедиться, что ни один из них не скрывает важных для нас сведений. Оказалось, что скрывать им особо нечего. — Чуть помолчав, он продолжил: — Вчера утром, когда вы пришли к нам с этим возмутительным ордером, а я вручил вам подписанный нами меморандум, я преследовал две цели. Во-первых, разумеется, я не мог допустить, чтобы мистера Гудвина поместили в узилище, а во-вторых, хотел поделиться с вами известными мне фактами. Делиться соображениями по поводу их толкования я не был обязан. Тем не менее в течение всего вчерашнего дня я ждал известия об аресте мистера Маклеода, но мои ожидания оказались тщетными.
— И тогда вы решили поделиться своими соображениями по поводу толкования фактов с ним? — ядовито подсказал Кремер. — Поскольку я на роль слушателя не подошел.
— Хорошо сказано, — похвалил Ниро Вулф. — Нет, мистер Кремер, дело вовсе не в том. Поделившись с вами всеми известными мне фактами, я тем самым не просто исполнил свой гражданский долг, но сделал то, что обязан делать любой лицензированный частный сыщик. Однако возлагать на себя роль Немезиды я не обязан ни в юридическом, ни в моральном смысле. Логично было предположить, что Кеннет Фабер мог сказать Маклеоду, будто приходится отцом ребенку, которого ожидает его дочь, следовательно, у мистера Маклеода был серьезный повод покарать его. Не забывайте, что Фабер также оклеветал мисс Маклеод в глазах ее друзей. Согласитесь, такая гипотеза более чем вероятна. — Вулф на мгновение приумолк, затем продолжил: — Ввиду того, что я поделился с вами всеми фактами, которыми располагал, я счел себя вправе предупредить мистера Маклеода, что теперь вы его неминуемо разоблачите. И я предупредил его. В качестве посредника я использовал мистера Пензера, так как мистер Гудвин для этой цели не подходил. Он не знал о том логическом умозаключении, к которому я пришел, в противном случае наверняка стал бы препираться со мной по поводу стратегии наших дальнейших действий. В нем то и дело просыпается рыцарь, к тому же не чуждый сентиментальности. Вдобавок он на редкость неуступчив.
Кремер фыркнул:
— Мягко говоря! Да он упрям как осел! — Инспектор махнул рукой: — Ну да ладно. Итак, вы намеренно предупредили убийцу. Якобы для того, чтобы посоветовать ему подготовиться к ответам на каверзные вопросы. Чушь собачья! Вы предположили, что он даст деру.
Вулф поморщился — он терпеть не мог подобных выражений. Впрочем, замечания делать не стал.
— Нет, — сказал он. — Предвосхитить его дальнейших действий я не мог. Даже попытайся я это сделать, то вряд ли пришел бы к заключению, что мистер Маклеод попытается скрыться. Он не способен бросить ферму — слишком уж она ему дорога, к тому же его дочери грозил суровый приговор. Признаюсь по совести, инспектор, я вовсе не ломал голову над этой проблемой, однако в глубине подсознания мысли, очевидно, роились не зря, поскольку после обеда, когда я пересаживал орхидеи в оранжерее, меня вдруг осенило. Все обрывки — рассказ Сола Пензера о том, с каким непроницаемым лицом Маклеод читал мое послание, непомерная гордыня человека, почитающего себя праведником, динамитные шашки для расчистки участка, початки, коробка — внезапно сложились в одно целое. В итоге я покинул орхидеи и бросился к лифту. Коробку доставили через считаные мгновения.
— Вам повезло, — признал Кремер. — Вам вообще дьявольски везет. Кстати, имей в виду — завтра утром тебя вызовут для дачи показаний в контору окружного прокурора. — Последнюю фразу Кремер явно адресовал уже мне и сочно присовокупил: — Так что не вздумай задать стрекача. — После чего вновь обратился к Вулфу: — А что бы вы сделали, если бы спецкоманда вдруг обнаружила, что коробка заполнена одной кукурузой? Думаете, что и тогда сумели бы обвести меня вокруг пальца?
— Мне бы ничего другого не оставалось.
— Дьявольщина! И вы еще рассуждаете о чьей-то непомерной гордыне! — Кремер покачал головой. — Да, с коробкой вам повезло. Кстати, на вашем месте любой другой человек, побывавший на волосок от смерти, упал бы на колени и вознес хвалу господу. Вы же, конечно, вознесете хвалу себе! Безусловно, вам непросто встать на колени, однако…