Вторжение произошло
ОКБ несколько раз настоятельно требовал сбросить армии вторжения обратно в море, но умалчивал о том, кому следовало заняться этим делом. Огонь корабельной артиллерии противника сметал все, а дальность её действия оказалась намного выше ожидаемой. Господство союзников в воздухе срывало передвижение по дорогам, и через несколько дней на наших путях подвоза к Нормандии и внутри неё возник хаос. Вскоре стало очень трудно снабжать наши войска, завязавшие тяжёлые бои. Интенсивные налёты на мосты через нижнюю Сену и на железнодорожную сеть вокруг Парижа делали невозможным снабжение и перемещения войск через столицу и сильно затрудняли переброску их через реку.
В течение нескольких следующих дней союзники в упорных боях шаг за шагом расширяли свои плацдармы. Плацдармы между реками Орн и Вир соединились, и теперь все побережье в этом районе находилось в руках противника. Американцам в районе Карантана и на северо-западе тоже сопутствовал успех. К тому времени мы установили наименования двух групп армий противника, участвовавших в битве, — на восточном фланге действовала 21-я английская, а на западном — 12-я американская. Контратаки танков, на которых так настаивал QKB, ни к чему не приводили. Они или захлёбывались в самом начале или вообще не начинались, так как предназначенные для контратаки силы то и дело приходилось направлять в другие места для решения более важных задач.
В такой обстановке прошло три — четыре дня. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что крупная высадка, которая должна была решить исход войны, удалась. У нас был единственный выход — попытаться блокировать войска союзников внутри Нормандии и таким образом не допустить их прорыва в центр Франции, где они смогли бы действовать на обширной территории. Главной целью наступления противника был, конечно, Париж, ибо, как доказала история, кто владеет Парижем, тот владеет всей Францией.
В этой статье невозможно детально описать весь ход боев за Нормандию. Достаточно сказать, что скоро нам стал ясен оперативный план противника. Он заключался в следующем: начав наступление из района Карантана, отрезать полуостров Котантен и овладеть крепостью Шербур.
Так как успех этой операции становился всё более очевидным, Рундштедт и Роммель пришли к заключению, что пора самому Гитлеру решать, как поступать дальше и как вести битву на Западе, то есть в чём должен заключаться наш оперативный план. Фельдмаршалы понимали, что изменить сложившуюся обстановку местными мероприятиями невозможно. Оставалось одно — блокировать Нормандию по наиболее удобной линии, отступив для этого далеко в тыл от теперешнего переднего края. Вдоль этой линии нужно было вновь построить сильную оборонительную полосу, которая позволила бы нам вывести из боев наши подвижные резервы и использовать их по назначению. Настоятельные требования фельдмаршалов о встрече с Гитлером были удовлетворены.
Совещание в Марживале
В обстановке строгой секретности Гитлер прибыл на свой старый командный пункт в Марживале, между городами Суассон и Лаон. Командный пункт представлял собой хорошо укрытое от постороннего взгляда сооружение. Здесь верховный главнокомандующий встретился с Рундштедтом и Роммелем и их начальниками штабов. Их первые доклады произвели на Гитлера сильное впечатление, и он, по настоянию фельдмаршалов, обещал немедленно издать директивы, касающиеся следующего этапа кампании. Но когда разговор коснулся последствий успешной высадки союзников, настроение Гитлера изменилось. Роммель особенно энергично требовал, чтобы из военного положения на Западе сделали политические выводы. Гитлер обиделся, рассердился и предложил Роммелю заниматься военными, а отнюдь не политическими проблемами. Суть замечаний Гитлера заключалась, видимо, в том, что никто и никогда не захочет заключить с ним мир.
Во время совещания было получено сообщение о новой серьёзной угрозе, назревавшей южнее Шербура. Американские танки прорвались с карантанского плацдарма в северо-западном направлении, совершили глубокий обходный манёвр и теперь угрожали крепости с тыла. Гитлер объявил, что на следующее утро намерен лично посетить этот участок фронта.
Но он не сделал этого. В конце того же дня «Фау-1», выпущенный на Лондон, сбился с курса, покружил в воздухе и взорвался недалеко от командного пункта Гитлера. Все органы безопасности срочно занялись расследованием причин происшествия. Сам Гитлер в сопровождении мощного эскорта истребителей тотчас же вылетел обратно в Берхтесгаден.
Результатом совещания были новые инструкции, которые просто-напросто повторяли старые. Шербур и каждую пядь Нормандской земли предлагалось отстаивать до последнего солдата, до последнего патрона. Это было невыполнимо. Оборонительная позиция крепости Шербур достигала такой ширины, что остатки 709-й дивизии и оттеснённые туда части 77-й дивизии не смогли удержать её. 26 июня Шербур пал. Окончилась первая фаза битвы за Нормандию.
Изменения в немецком командовании
В конце июня Роммель послал Гитлеру ещё один мрачный доклад, одобренный Рундштедтом. То же самое сделал и генерал фон Швеппенбург, который вдобавок выразил своё мнение относительно бессмысленности перемалывания его танковых дивизий на канском плацдарме и потребовал пересмотра немецких оперативных планов. Два фельдмаршала настояли на новой встрече с Гитлером. Она состоялась в последних числах июня в Берхтесгадене.
К фельдмаршалам отнеслись с заметным холодком и несколько часов заставили их ждать. Наконец, приняв их, Гитлер прочитал им длиннейший монолог относительно результатов, ожидаемых от нового «чудодейственного оружия». Фельдмаршалы уехали в скверном настроении. Прибыв в свой штаб, Рундштедт позвонил по телефону Кейтелю и сказал, что чувствует себя слишком старым и считает необходимым для продолжения военных действий подобрать человека помоложе. Когда Кейтель спросил, что же, по его мнению, следует делать, Рундштедт громко и чётко ответил: «Кончать войну, глупцы!»
Как Рундштедт предвидел и желал, его освободили от командования. Генерал Швеппенбург тоже был смещён. 3 июля в Сен-Жермен прибыл фельдмаршал, фон Клюге, который перед этим провёл неделю в Берхтесгадене, слушая внушения Гитлера. Если принять во внимание наставления, преподанные ему в ОКБ, то неудивительно, что, по его мнению, Рундштедт и Роммель настроены слишком пессимистично и что, следуя планам Гитлера, можно продолжать борьбу и выиграть сражение.
Но вскоре фон Клюге понял истинное положение вещей. Часто бывая на фронте, новый главнокомандующий войсками Западного фронта увидел резкий контраст между плохим снаряжением немецких войск и прекрасным оснащением противника. Воочию убедился он и*1 в гибельных последствиях превосходства союзников в воздухе. Через несколько дней ему пришлось признать, что Роммель и Рундштедт были правы в своей оценке обстановки.
Тем временем бои в Нормандии продолжались с неослабевающим ожесточением. Стремясь создать прямую линию фронта, которая пересекла бы Нормандию с севера на юг, союзники каждый день добивались новых успехов.
15 июля Роммель представил Клюге очередной мрачный отчёт об обстановке. В ответ Клюге согласился посоветоваться со всеми старшими командирами на фронте, чтобы выяснить их мнение.
Сам Роммель ежедневно бывал на фронте. 17 июля на обратном пути в штаб его автомобиль был обстрелян с истребителя. Шофёр погиб, а сам фельдмаршал в бессознательном состоянии был доставлен в госпиталь близ Парижа. Он получил тяжёлое ранение в голову. Итак, на критическом этапе кампании группа армий «Б» осталась без командующего.
Гитлер решил проблему преемника Роммеля самым курьёзным образом. Он приказал Клюге в дополнение к обязанностям главнокомандующего войсками Западного фронта принять командование группой армий «Б». И вот Клюге перебрался в штаб Роммеля в Ла-Рош-Гюйон, а штаб главнокомандующего получил распоряжение принимать решения без предварительного согласования с Клюге. Все это привело к невероятной путанице, ибо взгляды Клюге как командующего группой армий «Б» часто противоречили взглядам, которые он должен был разделять как главнокомандующий войсками Западного фронта. Система высшего командования немецкими вооружёнными силами вообще была странной, а данная структура командования на Западном фронте явилась одним из самых поразительных курьёзов.