Поскольку капитан Клоппер оказал мне множество услуг, я решил угостить его обедом, - это я мог себе позволить, не поступаясь своими убеждениями, ибо Добл жил в гостинице, а так как все счета он посылал отцу, я не стеснялся столоваться там за его счет. Добл пригласил к обеду своего приятеля, так что у нас получилось за столом "каре", как говорят французы. Соседний с нашим столик заняла компания морских офицеров.
Я не из тех, кто пожалеет лишнюю бутылку для себя или для друзей, поэтому языки у нас очень скоро развязались, и мы час от часу проникались друг к другу все большей симпатией. Как это принято у офицеров после обеда, все наперебой рассказывали о своих подвигах на поле битвы и об успехах у дам. Клоппер поведал присутствующим, что мечтает видеть меня мужем своей сестры, и поклялся, что во всем христианском мире не найти другого такого отличного парня, как я.
Поручик Добл подтвердил это.
- Но только пусть мисс Клоппер знает, - сказал он, - какой Стабз сердцеед. У него было невесть сколько liaisons {Связей (франц.).}, и помолвлен он был невесть сколько раз.
- В самом деле? - воскликнул Клоппер. - Расскажи-ка нам о своих похождениях, Стабз!
- Ну что вы, - сказал я скромно, - право, о чем тут рассказывать. Я был влюблен, дорогой друг, - да и кто не был? - и меня обманули, - скажи, кого не обманывали?
Клоппер поклялся, что оторвет сестре голову, если она когда-нибудь посмеет поступить так со мной.
- Раскажи ему о мисс Кратти, - попросил Добл. - Ха-ха-ха, уж если кто с кем и поступил, так это он с ней, а не она с ним, провалиться мне на этом месте!
- Нет, нет, Добл, ты преувеличиваешь. И вообще не нужно называть имен. Дело в том, что в меня безумно влюбилась одна девушка, и не какая-нибудь бесприданница, - за ней давали шестьдесят тысяч фунтов, клянусь честью. Мы уже назначили день свадьбы, как вдруг приезжает из Лондона один ее родственник.
- И этот-то родственник расстроил свадьбу?
- Расстроил? Да, друг мой, именно расстроил, только дело было не совсем так, как ты думаешь. Он бы глаз своих не пожалел, да еще добавил бы десять тысяч фунтов в придачу, только бы я женился на ней. Но я не захотел.
- Господи, да почему же?
- Друг мой, ее дядя был сапожник. Я не мог опозорить своего имени такой женитьбой.
- Ну еще бы, - возмутился Добл, - конечно, не мог. А теперь расскажи им про другую, про Мэри Уотерс.
- Ах, Добл, тише, пожалуйста! Видишь, один из моряков обернулся и слушает. Милый Клоппер, то была всего лишь детская шутка.
- Все равно расскажи, - настаивал Клоппер, - сестра ничего не узнает. И он с дьявольски хитрым видом подмигнул мне.
- Нет, нет, Клоппер, ты ошибаешься, клянусь честью, Боб Стабз не какой-нибудь совратитель, и вообще это совсем не интересно. Видишь ли, у моего отца есть небольшое поместье, - о, всего несколько сот акров, - в Слоф-фемсквигле. Смешное название, правда? О, черт, опять этот моряк уставился на нас! - Я в ответ тоже поглядел на него с самым дерзким видом и продолжал громко и небрежно: - Так вот, в этом самом Слоффемсквигле жила одна девушка, мисс Уотерс, племянница тамошнего лекаря, ужасного, нужно сказать, шарлатана; но мать моя очень к ней привязалась, постоянно приглашала ее к нам и очень баловала. Оба мы были молоды, и... и... ну, словом, девушка влюбилась в меня. Я вынужден был отвергнуть ее весьма и весьма нежные порывы, и даю вам слово дворянина, вот и вся история, о которой так шумит этот чудак Добл.
Не успел я произнести эти слова, как почувствовал, что кто-то схватил меня за нос, и чей-то голос загремел:
- Мистер Стабз, вы - лжец и негодяй! Вот вам, сэр, за то, что посмели чернить имя благородной девушки!
Я кое-как повернул голову, потому что этот грубиян стащил меня со стула, и увидел верзилу шести футов ростом, который избивал меня, как последний мужлан, нанося удары кулаками и сапогами и по лицу, и по ребрам, и по тому месту, что скрыто фалдами мундира.
- Этот человек - лжец, лжец и негодяй! Сапожник его разоблачил, и его племянница от него отказалась. А мисс Уотерс была помолвлена с ним с детства, но он бросил ее ради племянницы сапожника, потому что та была богаче!
И этот гнусный мерзавец сунул мне за шиворот визитную карточку и, ударив меня напоследок ногой пониже спины, покинул ресторан в сопровождении своих друзей.
Добл поднял меня на ноги, вытащил из-за воротника карточку и прочел: "Капитан Уотерс". Клоппер подал мне стакан воды и сказал прямо в ухо:
- Если это правда, значит, вы - презренный негодяй, Стабз, и после дуэли с капитаном вам придется драться со мной. - Сказал и бросился вон из залы.
Мне оставалось только одно. Капитана Уотерса я известил оскорбительной запиской, что он не достоин моего гнева. Что касается Клоппера, я не снизошел до того, чтобы обратить на его угрозу внимание. Но, желая избавиться от утомительного общества этих ничтожеств, я решил осуществить свое давнее желание совершить небольшое путешествие. Я взял в полку отпуск и в тот же самый вечер отправился в путь. Представляю разочарование этого отвратительного Уотерса, когда наутро он пришел ко мне в казармы и узнал, что я уехал! Ха-ха-ха!
После этого случая я почувствовал, что военная служба мне порядком надоела, - по крайней мере, служба в нашем полку, где офицеры, неизвестно по каким причинам преисполнившиеся ко мне неприязни, заявили, что мне нет места в их собрании. По этому поводу полковник Кукарекс прислал мне письмо, с которым я поступил так, как оно того заслуживало. Я сделал вид, что никакого письма не получал, и с тех пор не разговаривал ни с одним офицером полка Северных Бангэйцев.
Август. Своя рубашка к телу ближе
Боже, как несправедлива судьба! С тех самых пор у меня не было ни дня удачи. Я падал все ниже и ниже. Я мог бы сейчас гарцевать на коне и попивать вино, как подобает дворянину, а мне пинту эля бывает не на что купить, хорошо, когда кто-нибудь угостит. За что, за что обрушились на меня эти невзгоды?!