Обычно решение, руководствуясь интуицией, я принимала быстро. Это потом уже проводились точные расчёты и рассматривались различные варианты. Но решительное «да» или «нет» приходило сразу. Сейчас же я колебалась. Всё же мир не простой, а магический. Нафиг им заморачиваться запасами льда, когда наколдуют себе любой холод — и все дела.
Ладно, чего попусту страдать. Сейчас Марфа вернётся, и всё узнаю, решила я, пресекая пустые метания. Подумав о Тимкиной матери, я улыбнулась. В моём вкусе молодица. Характер бойца. Оставшись одна, не опустила руки — барахтается. Видно, что живут небогато, но и не голодают же. И работа у неё в руках спорится, и голова соображает. Вон как ухватилась за идею холодного подвала. Сына правильно воспитывает — хороший пацан растёт.
Скрипнула калитка, и во двор вошёл крепкий мужик средних лет. Первое, на что обратила внимание — борода. Густая, косматая, закрывающая лицо почти до глаз. Сапоги чистые, зипун неновый, но добротный, без дыр и заплат. Подошёл, голову склонил приветственно, но кланяться не стал.
— Доброго здоровьичка, барышня, — прогудел дядька. — Марфа прибежала, сказала, что потребность во мне есть. Хотели чего?
— Добрый день, уважаемый… — я хоть и сидя, но тоже поклонилась собеседнику. Ну и пусть я тут «барыня», но мне сейчас сословное различие подчёркивать ни к чему. Мне необходимо, чтобы мужик меня выслушал и не отмахнулся от глупости детской. — Вы бы присели, — я показала на чурбачки, стоящие рядом. — Поговорить есть о чём.
Дядька кхекнул на мою серьёзность, скрыл снисходительную улыбку в бороде, но присел.
— Скажите, уважаемый… — начала было я, но сделала паузу, давая собеседнику возможность представиться.
— Трофим меня зовут, — правильно понял мою заминку дядька.
— А по батюшке?
— По батюшке… — удивился мужик.
Похоже, нечасто здесь величают дворяне рабочих по имени-отчеству. Ну да мне-то что. У меня свои понятия в вопросе общения с мастерами.
— Батюшку Сидором звали… — всё так же нерешительно ответил собеседник.
— Вот и славно, Трофим Сидорович, меня можно попросту Роксаной звать. Так вот… — и я, что называется, «на пальцах» принялась объяснять суть своего замысла.
Как ни странно, дядька слушал меня внимательно, правда, иногда почёсывал затылок, но не возражал. Наконец-то я выдохлась и вопросительно посмотрела на мастера:
— Что скажете, Трофим Сидорович?
— Да что тут скажешь… — дядька потряс головой, словно укладывая новую идею, потеребил бороду. — Мысля интересная, но хотелось бы понять, кому это надо.
Вот тут-то я и скисла. Правильно, мир магический, холод круглый год из этих… как их… артефактов.
— Холод многим круглый год нужен, — уже безо всякого энтузиазма ответила я. — Молоко летом хранить, мясо и рыбу. Урожай моркови, картофеля и свёклы лучше держится, дольше в прохладе не прорастает и не становится жухлым. Но я понимаю, тут же у всех магическое всё…
Последнюю фразу я сказала от расстройства, имея в виду весь мир, а не конкретно взятую деревню, но мастер понял меня по-своему.
— Да с чего вы такое взяли, барышня Роксана? Магические штуки дорого стоят, да заряжать их часто надоть. А это или сюда магика звать, или в город везть… Опять деньги. У нас даже староста такого себе позволить не могёт, хоть и стадо у него самое большое в селе. Летом поросят молоком кормит, потому что скисает часто.
Чуть на месте не подпрыгнула.
— Тогда почему же вы, Трофим Сидорович, сомневаетесь в целесообразности моего проекта? — спросила я и увидела, как округлились глаза и приоткрылись рты у моих слушателей.
Марфа, сбегав за мастером, в дом не ушла, а стояла тут же, прислушиваясь к разговору. Ну да, молодец, что уж тут… Высказалась… — ругнула себя и смущённо кашлянула. Но, как ни странно, мои непонятные для сельчан слова возымели действие. То ли замудрённость вопроса произвела впечатление, то ли ещё что, но дядька на меня посмотрел иначе.
— Сомневаюсь, конечно… Ведь не делали так раньше… — почему-то начал оправдываться он.
— В том-то вся прелесть, Трофим Сидорович, — понизила я голос, чтобы подчеркнуть значимость. — Вы станете первым, значит, и цену назначать сможете достойную.
— Я? — мужик скинул шапку с головы и вытер выступивший вдруг пот.
— Ну не я же?! — шлёпнула я себя по коленям. — Кто со мной разговаривать станет? А вы мужчина солидный, мастер известный, вас уважают.
Лесть в умелых руках — это такое оружие, против которого редко кто устоит. Мой собеседник «сломался» быстро.