Немного успокоившись, заозиралась в поисках Дружка. Оказалось, пёс лежит у моих ног и терпеливо ждёт, когда я уже поставлю на крыльцо миску, которую сжимала в руках. Не годится так злиться, — попеняла самой себе. — Мечтала же измениться, стать гибче и хитрее, назвав свою новую жизнь «Работа над ошибками». Вот он твой шанс, Роксана!
Словно по заказу подкатили к ограде две подводы, в которых, укрытые от пригревающих солнечных лучей соломой и мешковиной, лежали большие куски льда. Без бережливости и церемоний мужики привычно быстро разобрали ограду, побросали жерди вдоль сарая и, подхватив лошадок под уздцы, завели телеги во двор.
Я, оперевшись о стену, едва сдерживаясь, но молча наблюдала за происходящим.
Работали строители споро. Лёд перекладывали на носилки, тащили к колодцу и с грохотом сваливали в шахту. По звуку можно было понять, что ещё пару поездок на реку — и жерло будет заполнено под завязку. Вот где сила нужна, претензий к мужикам нет, но мозг-то тоже работать должен.
Тут Пётр Сидорович заметил меня и поспешил подойти поздороваться:
— Доброго здоровичка, барышня, — сняв шапку, поклонился он.
— И вам не хворать, уважаемый, — кивнула я, не выказывая радости от встречи.
— Настроение плохое? Не угорели вчера в бане? — полюбопытствовал мастер.
Деревня! Все про всех всё знают. Даже кто когда в бане парился. Но я сейчас не об этом…
— А с чего ему хорошим быть? Жалею, что такое интересное и прибыльное дело отдала никчёмным людишкам. Чертёж-то далеко ли, Пётр Сидорович? — всё с тем же кислым видом спросила я.
— Вот здесь, — ничего не понимающий работник вытащил за шнурок кисет, висевший на шее.
— Верни, — протянула я руку.
Мужик начал было послушно развязывать мешочек с драгоценным рисунком, но понял, что дело нечисто, и перестал теребить узел завязки:
— Барышня Роксана, толком объясни, что случилось? Почему бумагу забираешь?
— Не получится у нас с вами работать, Пётр Сидорович, — жалобно проблеяла я. — Говорю же, не те вы люди, чтобы в таком деле участвовать.
— Почему? — у мастера опустились плечи и потух огонь, горевший в глазах.
Должно быть, он уже распланировал, куда и как будет прибыль тратить, и тут такой облом. А без моего позволения строить они не смогут — клятва не позволит.
— Понимаешь, уважаемый, ледник — это не уборная. Для солидных людей строить непросто. Помимо мастерства вежество понимать надо. А вы в этом ни ухом ни рылом.
— Да как же… — совершенно растерялся бригадир.
— А ты поди сюда, посмотри, — поманила я Петра на крыльцо.
Тот было шагнул на чистые доски, но глянул на свои заляпанные грязью сапоги, крякнул и, обойдя крыльцо, встал рядом, но на землю, почти сравнявшись со мной ростом.
— Что смотреть?
— Скажи, ты когда вчера ко мне пришёл, двор видел?
Собеседник хмуро кивнул. Кажется, он начинал понимать, о чём я толкую.
— И грязь эту, словно здесь стадо диких кабанов картошку рыли, тоже видел?
— Так а как лёд-то возить? — начал было оправдывать учинённый разгром мастер, но я его прервала.
— За каким грехом обе телеги разом во двор загонять? Вот сейчас, разворачиваясь, твой Гнат остатки дернины сметёт и устроит тут болото. Нет?
— Да, — хмуро кивнул бригадир и хотел было броситься, чтобы остановить работника.
Но я его не отпустила.
— Стоять! — ух, как хорошо-то получилось. Громко, звонко, командно. — Самому бы понравилось, если бы тебе, пусть даже ради благого дела, разор учинили? Ладно, мы люди свои, и я знаю, что вы после себя и ограду поправите раскуроченную, и двор найдёте чем засыпать, дабы грязи не было. Потому что заказчиков сюда водить на показ, а значит, должно быть не только качественно, но и красиво. — Бригадир повинно кивал. Только я не собиралась на этом останавливаться. — А вдруг вы такое непотребство у старосты устроите, к примеру? Заплатит он вам после такого погрома? — мастер вздохнул, понимая, что не заплатит. — А если вы его сад, огород или углы подворья с нужником попутаете, так и вовсе люлей получите.
Пётр Сидорович неверяще вытаращил на меня глаза. Я только молча кивнула и взглядом показала сначала на отметившегося работника, а потом на сарай. Поняв, что бригадир осознаёт, сколько они накосячили всего лишь за одно утро, я сделала «контрольный выстрел»:
— Поэтому я, пожалуй, других мастеров искать стану. За лёд и работу, чтобы обид не было, бабушка с вами расплатится.
Мастер ошалело таращился на меня.
— Да как же это, барышня?
— А так же! Не собираюсь за вами, как за сосунками ходить и носом в ошибки тыкать. Ты меня дважды спрашивал: «С чего начнём?». Я каждый раз отвечала, но подумать не могла, что должна была упомянуть взрослым дядькам, что до ветру в уборную, а не за угол ходить следует. Хотите новое строить, так и делайте по-новому. Так, чтобы после вас ни грязи, ни мусора не оставалось. Додумались же лёд от солнца мешковиной укрыть, почему же ума не хватило землю выкопанную не под ноги из ямы выбрасывать, а прибрать, дабы не затоптали? Могли бы потом её в огород или в палисад высыпать. Дело надо обустроить так, чтобы после вас заказчики не за голову хватались и бежали хозяйство восстанавливать, а соседям хвастались, как всё ладно получилось, и не пожалели ни об одной потраченной мышке.