— Вот здесь пройдём, никого не побеспокоим, и нам никто не помешает, — во внутреннем просторном дворе обнаружилось ещё несколько построек. — Идём сюда, птичка, здесь мыльня. Вода всегда тёплая есть. Башмачок вот здесь оставим, чулочек тоже дай мне. Постой туточки на досточке минутку…
Я словно загипнотизированная выполняла все указания Доры Марковны, которая сначала стянула с меня пальто, чтобы не мешалось, потом с кряхтением помогла разуться и снять чулки, поставила на какой-то приступок и через минутку вынесла шайку с тёплой водой.
— Ставь сюда ножки, — потом, несмотря на пышность форм, присела и стала оттирать мою опоганенную ногу мочалкой. — Выходи вот сюда на тряпочку и в мыльню проходи. Платьишко сама снять сможешь? Большая уже? Вот и умничка. С подолом аккуратно, не испачкайся. А я пока башмачком твоим займусь и чулочками.
Провозилась со мной трактирщица не меньше часа. И всё под добрые комментарии, шутки-прибаутки.
— Ну вот и готово всё. Башмачки чистые и сухие, чулочки как новые, подол у платья и сорочки застирала и высушила. Пора одеваться, барышня, — сказала моя спасительница и с каким-то непонятным вздохом погладила меня по голове. — Помочь? Сама так сама.
Натягивая чулки, я всё вспоминала, где же слышала имя этой чудесной женщины. И вдруг…
— Дора Марковна, а вы в Смоля́нской губернии раньше не жили?
Женщина прислонилась к стене, приложив руку к сердцу.
— Значит, мне не показалось? — вопросом на вопрос ответила она. — Ты барышня Верхосвятская? Детка, я тебя как с порога увидела, ажно сердце замерло. Но ты посмотрела, словно незнакомы мы, я и подумала, что ошиблась. Столько лет не виделись.
У бывшей экономки по щекам текли слёзы, а я изучала каждую чёрточку незнакомого лица женщины, которой мечтала помочь. Не знала, в чём, но хотела. За её отношение и преданность Глафире, за медвежонка и книжки, положенные в сундук для Роксаночки.
Вот и встретились, но вновь помогает она.
— Бабушка будет счастлива нашему соседству, — единственное, на что хватило моей фантазии, дабы высказать благодарность.
— Детка, да как же? Вы рядом живёте, а я не знала! — всплеснула руками трактирщица, вынуждая меня рассказать о том, как жили эти пять лет.
— Дора Марковна, голубушка, в двух словах не скажешь. Да и бабушка ждёт, беспокоиться будет, если к обеду опоздаем. Давайте условимся, и вы к нам приедете в гости, — сложила я руки в умоляющем жесте.
— Конечно, конечно, Роксаночка. Далеко ли устроились?
— В соседней лощине поместье наше, — натягивая платье, ответила я.
А когда вынырнула из ворота и взглянула на женщину, то увидела, как она побледнела.
— В Ведьминой щели живёте?
— Милость Триединого, ну почему в Ведьминой-то? — затараторила я, повторяя ход, проделанный ранее с рыбаками. — Лощина называется Уютная. Уютная лощина на берегу Лазоревой бухты.
— А как же ведьма? — переводя дыхание, спросила Дора Марковна.
Похоже, Алтын тут всё побережье в страхе держала, — подумалось мне, но собеседнице сказала другое:
— А ведьма — это старая местная легенда. В том поместье прежде жила очень старая женщина. Характер у неё был… эээ… скверный. Вот слуги её меж собой и прозвали ведьмой. Только она умерла ещё в начале лета, и поместье теперь наше. Мы же с бабушкой не ведьмы. Вы-то это точно знаете.
— Знаю, детка, знаю, — тёплая мягкая ладонь с нежностью гладит меня по голове. — Выросла-то как, повзрослела.
Башмаки в руки брала с осторожностью. Вряд ли они успели за час просохнуть, а запах выветриться после пережитого приключения. Но нет. Оба ботинка были чистыми и благоухали свежестью.
— Как? — у меня даже слов не было. Я просто потрясала обувью, зажатой в кулаке.
— Ты, наверное, Роксаночка не помнишь. У меня же дар есть. Не особо какой, но на бытовые заклинания хватает. Почистить, починить, просушить, сохранность обеспечить. Простенькое всё… — тихо, словно смущаясь собственных умений, объяснила бывшая экономка.
А я чуть не завопила:
— Вот чему хочу учиться. Тому, что каждый день нужно и что пользу приносит, а не ту заумь непроходимую, которую никакого толка нет зубрить. Щиты они ставят, а воды наколдовать, чтобы говно смыть, не умеют!
Дора, успокаивая моё возрастающее раздражение, привлекла к себе и прижала к тёплой, пахнущей сдобой груди.
— Лапушка, кому-то и щиты уметь ставить надо, и фаерболами бросаться. Маги, как и неодарённые люди, разные. Бытовую магию в университетах учат, но студиозусы не считают нужным на эти заклинания время и силы тратить. Проще слугам приказать. Но если хочешь, поделюсь с тобой полезными рецептами.