Поднявшись на плато, мы остановились передохнуть и полюбоваться морем, искрящимся под ослепительными солнечными лучами.
Спорить не хотелось. Несмотря на то, что я два дня отлёживалась в доме знахарки, тело до конца не восстановилось, и подъём дался мне с трудом. Но дольше оставаться в деревне мы посчитали невозможным. Вот-вот должны были хлынуть обещанные уважаемым Хайдаром дожди. Путешествовать же по раскисшей тропе или размытой дороге — не самая удачная идея.
Уже сейчас небо разделилось на две части. Над морем светило яркое, тёплое, почти летнее солнце, а с гор тянуло промозглой сыростью, которую нёс туман и низкие тёмно-серые облака. Но пока о погоде можно не тревожиться, и сильной нужды торопиться нет. Духи обещали дождь только к вечеру.
— Она хорошая женщина, и мне кажется, ей можно доверять, — не отставала подруга.
Я вздохнула. В доме Амины я не могла вести откровенные разговоры, а на вилле Глафира мгновенно почувствует наше разногласие и пристанет с вопросами. Придётся объясняться здесь. Осмотрелась и, приметив высокий валун, способный защитить от ветра, дующего с гор, предложила Прасковье:
— Присядем? — хорошо, что мы в пальто и можно сесть прямо на землю. Устроились в затишке. Сверху солнышко греет, у ног Дружок развалился, только разговор недушевный будет. — Прости, подруга, но мне придётся напомнить, что в прошлой жизни я была старше тебя и опыта работы с людьми у меня больше, — начала я трудный разговор. — Амина мне понравилась очень. Иначе зачем бы я предложила ей возглавить весь проект. Но в процессе обсуждения всплыл один нюанс. Который и заставил меня взять с неё магическую клятву верности.
— Какой нюанс? — оторвалась от созерцания моря и непонимающе посмотрела на меня целительница.
— Скажи, если бы твоя доверенная лаборантка вдруг закрутила роман с магом, ведущим исследования в одном с тобою направлении, ты стала бы ей доверять?
— Нет конечно! — фыркнула подруга. — Не дура же я. Знаю, чем может это закончится. Бабы от любви глупеют до полной тупости. Попросит дурёху такой «возлюбленный» под любым благовидным предлогом вынести или скопировать журнал лабораторный, и та сделает всё, не думая о последствиях. А потом попробуй докажи, что это он у тебя украл идею, а не ты у него.
— Вот! — ткнула я пальцем воздух. — Амина твоя как кошка влюблена в купца Перкакиса. Неужто не заметила, как у неё щёки заалели, когда зашёл разговор о продаже печенья и пасты? Кого первого предложила наша компаньонка? Любовника своего. Как думаешь, почуяв выгоду, как скоро захочет торговец вызнать наши рецепты? То-то же… Ничего обидного в той клятве нет, а бережёного бог бережёт.
— Так может, не стоило её в дела посвящать? — ахнула Прасковья.
— Может и не стоило, да поздно уже. Она о своём возлюбленном не говорила, а мы с тобой сплетни по деревне не собирали, — вздохнула я о том, что даже в бочке мёда может оказаться ложка дёгтя, а человек изначально далеко не идеален. — Пойдём уже, не хватало ещё под дождь попасть.
На вилле нас ждал тёплый приём. Глафира, обняв, никак не могла выпустить меня, то по спине гладя, то в висок целуя, то в глаза заглядывая.
— Когда ты вырасти успела, лапушка? Уже и первую кровь уронила, — ворковала она.
— Ба, это неизбежно. Все дети вырастают, — целую щёки женщины и прижимаюсь головой к её плечу. — Родная, позволь пальто снять, что-то жарко мне после улицы. Камин натопили?
— Нет, не камин, — княгиня хитро улыбнулась. — Ты даже не представляешь, что придуман наш Феденька! — Хоть я не только представляла, но и точно знала, о чём речь, портить новость не стала, а изобразила удивлённое ожидание. И Глафира торжественно объявила: — Теперь у нас на вилле во всех комнатах тёплые полы! Зимняя сырость и холодные постели нам больше не страшны. Хочу душечку Жени́ в гости пригласить — похвастаться. А то она у нас толком так и не была. Ты не против?
— Я не против. Пусть приезжают. Места и тепла всем хватит. А Феденьку надо отблагодарить за такую придумку, — поддержала я Глафиру и пока она задумалась, как организовать приём подруги, сбежала в свою комнату.
Хоть и бодрилась перед Глафирой и Прасковьей, но прогулка меня вымотала. Сбросив верхнюю одежду и захватив сменное бельё и примитивные предметы личной гигиены — эх, Олвейс бы сюда! — уединилась в комнате омовений.
Феденька и в этом закутке сделал тёплый пол. Теперь вода в кувшине, стоящем на полу, не будет холодной. Надо бы магомеханику нарисовать систему канализации и следующим летом — не в зиму же стены дырявить под трубы — оборудовать дом ванными и унитазами.