Но счастья Хафсе не прибавилось, борьба за трон серьезно испортила и без того нелегкий характер Селима, к тому же он потерял интерес к женщинам и увлекся мальчиками. Только и радовали новоиспеченную бабушку сын да внуки: у Сулеймана родился первенец Махмуд. Хафса стала бабушкой в 33 года.
Селим был прозван Явузом – Грозным – не зря, его нрав отличался крутизной, и никто из служивших султану не мог быть уверен с утра, что вечером его голова все еще будет на плечах. Не могли быть уверены и родственники. Став султаном, он расправился с собственными сыновьями, понимая закон Фатиха буквально: тот, кто кроме меня будет претендовать на власть, должен быть уничтожен, кем бы он ни был.
Невозможно представить, каково было все годы правления Селима Хафсе. Сулейман учился трудной науке управления в Манисе, Хафса была рядом с сыном. Наверное, не проходило и дня, чтобы она не думала о возможном гневе султана, о том, что простой навет, слух, чья-то ложь могут этот гнев вызвать и что Селим не пожалеет единственного оставшегося в живых сына.
У Хафсы серьезно болело сердце, это не удивительно: она прожила пусть обеспеченную, но очень нелегкую из-за постоянных опасностей и треволнений жизнь.
Султан Селим Явуз не столь уж благоволил к сыну, хотя ничего против него не предпринимал. Но Хафса не могла не понимать, что султан может передать власть вовсе не сыну, а постороннему человеку, так попытался поступить их потомок султан Ахмед – посадить после себя на трон любовника.
Но ничего предпринять против сына и его матери султан Селим не успел, если и намеревался это сделать. В 1520 году, отложив не вполне подготовленный поход на Белград на год, он отправился подлечить нервишки, поохотиться и отдохнуть в родовое имение под Эдирной. Не доехал – загадочная, но такая своевременная болезнь скрутила его на половине дороги в Чорлу.
Сулейман стал следующим – десятым – султаном Османской империи. Для турок число десять священно, а в судьбе Сулеймана оно повторялось так или иначе не единожды. Десятки Сулеймана принесли Османской империи счастье. Этот султан удался всем: был тверд, но добр, решителен и совестлив, соблюдал законы, не подгоняя их под себя, правда вот, неписаные нарушал ради какой-то зеленоглазой пигалицы Роксоланы.
Гарем султана не может быть таким, какой был у шех-заде, Хафса принялась организовывать быт в Стамбуле, набирая новых рабынь и наложниц. Кстати, в Манисе в гареме Сулеймана было всего двенадцать женщин: валиде, сестры, две наложницы, трое детей, хензнедар-уста, секретарь и несколько рабынь и евнухов. Теперь хозяйство Хафсы разрасталось до тысяч человек, всех нужно было разместить, накормить, напоить, занять делом, развлечь и защитить. А еще пресечь неизбежные стычки, склоки, сплетни и зависть.
Хафса прекрасно справилась, она наладила четкую работу всех служб и ввела строгие правила поведения. А еще определила раз и навсегда: всем все одинаковое! Все кадины получали одинаковое содержание, их комнаты были одинаково обставлены, трудилось одинаковое количество служанок, одинаковые кареты для выезда, одинаковое число евнухов… Отличались только цветом и возможностью приобрести что-то на собственные деньги.
Интересно, как выходил из положения султан, любивший создавать ювелирные украшения? Неужели делал по два – для Гульфем и для Махидевран? Ведь кадина могла не на шутку обидеться, увидев у соперницы новый браслет.
Также одинаково, но уже на другом уровне содержались икбал.
Даже рабыни получали отрезы на одежду одного качества.
Иначе нельзя, иначе не миновать скандала.
И все бы ничего, обитательницы гарема привыкли и к строгой иерархии, и к правилам, и к равенству в пределах своей группы, и к надеждам попасть в группу повыше, но появилась Роксолана, и все встало с ног на голову.
Пожалуй, самым трудным для Хафсы было не выжить или найти свое место, а справиться с беспорядком, который одним своим существованием внесла в уже налаженную жизнь гарема эта девушка, вернее, не сама Роксолана, а влюбленный в нее Сулейман, готовый нарушать любые твердо установленные правила.
Согласно всем оставленным о ней отзывам, Хафса была доброй и справедливой женщиной, она не могла и не стала бы воевать против матери своих внуков и любимой женщины своего сына. Но валиде обязывало ее положение, а также необходимость, несмотря ни на что, держать остальной гарем в руках.
Ох и трудная это работа – быть хозяйкой огромного женского царства! Но Хафса другого и не мыслила, она не знала другой жизни: родилась в гареме, жила в гареме, там и умерла. Всю жизнь небо в разводах решеток, пусть ажурных, но крепких. Всю жизнь вокруг сте́ны, пусть не вплотную к окну, но высокие.