Дрожащими руками Тынский разворачивал какой-то подарок. Он, кажется, потерял дар речи. Он молча протянул Насте небольшую золотую икону. Образ Богоматери.
Быстро схватила ценный подарок. Встала на колени. Откинула голубое покрывало, взволнованно поцеловала икону. Прижала как что-то дорогое-дорогое. И будто услышала голос матери:
— Помолимся Господу… Отвратит и поможет…
Тихо стало в золотой беседке… Через несколько дней королем Венгрии стал Ян Заполия.
— Хватит завоевывать Европу, — говорила Настя султану. — Обрати свой взор на Восток… Там много твоих врагов…
…Пир устроил Сулейман в честь победоносного завершения похода турецкой армии во главе с Ибрагимом-пашой в Азию. В этот поход великий визирь брал с собой старшего сына Сулеймана, шестнадцатилетнего Баязида, от первой жены султана Фатимы.
Заметила Настя: Баязид со злобой смотрит на нее после похода, Ибрагим-паша делает свое дело.
Пир бушевал. Звучала восточная музыка. На коврах танцевали пленницы. Султан не скупился на дорогие подарки своему визирю. Но тот сидел мрачный.
— Почему мрачен лоб у моего друга? — спросил ласково Сулейман. — Мало золота я подарил? Или кто обидел славного полководца?
Ибрагим-паша только и ждал этого вопроса.
— Нет, солнцеликий, — начал он, — никто меня не обидел, и щедрость твоя несравненная. Но не устраивает меня этот поход, хотя и расширил я твои владения и привез много богатства.
Он говорил правду, этот воин почти сорок лет провел в седле боевого коня.
— У меня такое впечатление, что я гонялся за мышами. Это же курам на смех: у меня были противники, не достойные моего меча. Я думаю, что мы делаем совсем не то, государь. Ты забыл наши планы. Мы должны взять Украину — сказочный край. Какие там земли, там люди крепкие и здоровые! Нет лучшего янычара, как выходца с Украины. А сады, а хлеб, который нам так нужен! А еще мед, леса вдоль Днепра — они как нарочно растут для наших галер. А женщины, которые там — их кровь оздоровит нашу Порту: моим воинам нужны здоровые женщины, а тебе, султан, хорошие ребята, хорошие солдаты. Имея покоренную Украину, мы удвоим наше могущество. Не забывай, что Украина — это ворота в Варшаву и Москву…
Блестели глаза великого визиря, он горячо доказывал, размахивая своими огромными руками. Задумчивый сидел Сулейман.
— И все-таки возьми их, мой султан… Я не могу забыть обиды, нанесенной мне запорожскими казаками. Я спасся от них позорным бегством. Я бежал, как серый волк. Тогда запорожцы перехитрили меня. А их было в четыре раза меньше, чем нас. Такие ободранные, почти голые, одетые в лохмотья… И перехитрили! Два дня отражали наши атаки, показывая, что их совсем мало. А потом, истощив нас, ударили свежими силами. Полегло много янычар, повелитель. Разве мы имеем право перед Аллахом не отплатить за тот позор и кровь?
Сулейман молчал. Он глубоко уважал великого визиря. Это он, Ибрагим-паша, собственноручно учил юного Сулеймана сидеть в седле и ловко орудовать саблей. Он учил тактике, военной хитрости, как сейчас учит Баязида. Он, Ибрагим, еще маленького Сулеймана брал с собой в походы, закалял его. Наконец, Ибрагим был великим визирем еще при отце Сулеймана, и слава выдающегося воина пришла к Ибрагиму еще во времена деда Сулеймана. Да и сам султан во всех походах и сражениях имел лучшего друга — Ибрагима-пашу.
Поэтому молчал Сулейман — думал. А Ибрагим продолжал:
— Не помогут теперь ни хитрости украинских казаков, ни их храбрость, ни мужество народа. У нас такая сейчас армия, как никогда. Настал момент! Миллион янычар поведу на север.
А Сулейман молчит. Он понимает Ибрагима— пашу, понимает, что именно так и надо поступать. Но он помнит, как засияло лицо Роксоланы, когда она услышала клятву о том, что турецкие войска не нападать на Украину. Как она посмотрела тогда на него! В тот момент он, Сулейман, понял, что счастливый султан из всех султанов, потому имеет не наложницу, нежного друга, имеет чудо — внешней красоты и необычайной душевной красоты жену, рядом с которой отдыхает от повсеместного фарисейства в Порте, получает огромную радость для сердца. И все это разрушить?
— Нет, — сказал наконец Сулейман. — На Украину мы не пойдем. Я слово дал. Пойдешь на Польшу и Литву.
— На Польшу? — подскочил Ибрагим. — То есть освободить Украину от такого грозного соседа, как Польша? Дать казакам еще сильнее укрепиться? Нет, на Польшу идти нельзя, потому что тогда Украина станет нашим самым мощным соперником. Ведь Польша все-таки ослабляет казаков, и король польский тянет с Украины соки.
— Тогда мы заключим с Украиной соглашение и попросим разрешения пройти на Москву.