Рустем-паша прислал два письма – одно жене Михримах Султан, второе теще – всесильной Хасеки Хуррем Султан, хотя мог бы написать только одной, все равно мать с дочерью словно единое целое.
– Госпожа, гонец от Рустем-паши…
По тому, как нынешний главный евнух Джафер-ага взволнован, ясно, что гонец срочный, а срочный гонец и не от Сулеймана, а от Рустема мог означать только… О нет!
Не успев сорвать печать с письма, почти выкрикнула:
– Повелитель?!
Евнух поспешно ответил:
– Нет, Повелитель здоров, да продлит Аллах его дни.
– Иншалла…
Строчки прыгали перед глазами, от волнения пыталась прочесть слева направо, руки дрожали, пришлось отвернуться от слуг, чтобы не заметили.
Но, конечно, заметили, хотя вида не подали. У нее вышколенные служанки, не хотят потерять свои места и отправиться топить печи в хаммам.
Рустем сообщал, что… Повелитель казнил шехзаде Мустафу!
– О Аллах!
Этого просто не могло быть! Но это было, вот оно сообщение Рустем-паши. На всякий случай глянула на печать, нет, все верно, да и почерк самого Рустема, не секретаря. Зять не умеет писать ровно, его строчки неизменно ползут вверх, потому весь текст получается изогнутым, и закорючка в конце предложения тоже его. Конечно, можно подделать, но зачем?
– Аллах, о чем я думаю, какая подделка, Мустафа казнен!
Эстер говорила, что на сей раз Повелитель решится, знала что-то неведомое ей, конечно, знала.
Роксолана вспомнила о застывших за ее спиной евнухе и служанках. Повернулась, окинула взглядом сверху вниз:
– За предательство Повелитель был вынужден казнить шехзаде Мустафу!
Надо бы не так, не «вынужден казнить», а «казнил», ибо никто не может вынудить сделать что-то Тень Аллаха на Земле. Но сказала прежде чем подумала.
Она гордилась бы тем, что стала матерью Vali Ahad – наследника трона, но в ту минуту не могла, в голове билась мысли о том, что в опасности сам султан. Янычары не простят Повелителю казни своего любимца. Что же будет, бунт в армии? А ведь армия так далеко от Стамбула. Успокаивала себя тем, что там Рустем-паша, Селим, там верные султану сипахи и янычары не все против султана…
Но успокоиться не получалось, сердце ныло и ныло.
Зато в Стамбуле янычар много, и все под рукой Кара-Ахмед-паши, который на защиту не встанет… А в память Роксоланы навсегда врезался бунт янычар, когда ей пришлось скрываться самой и укрывать у себя беременную Хатидже Султан.
Встрепенулась:
– Джафер-ага, пошли кого-то к Михримах Султан, пусть немедленно приедет сюда с Айше Хюмашах. И позовите ко мне Нурбану.
Хорошо, что перед походом Селим привез Нурбану и мальчиков в Топкапы. Роксолана понимала, что сын просто хотел отдохнуть от своей властной наложницы, но сейчас это оказалось кстати. Почему все вокруг поступали так, словно заранее знали о том, что произойдет?
Евнух сделал знак служанкам, чтобы вышли и склонился перед султаншей:
– Госпожа, я уже все сделал.
– Что сделал?
Поведение Джафера-аги только подкрепило ее подозрения. Она что, самая неосведомленная из всех живущих в Стамбуле и в этой империи?!
– Госпожа, не гневайтесь, гонец сказал, что шехзаде Мустафа казнен, а Рустем-паша снят с должности Великого визиря…
– Что?!
Евнух прикусил язык, на чем свет стоит ругая себя за его длину. Видно в письме было не все?
– Повтори! Рустем-паша снят с должности Великого визиря?!
– Да, госпожа. Это уступка янычарам. Временная уступка.
Роксолана с трудом сдержалась, чтобы не швырнуть в евнуха чем-нибудь. Резко отвернулась к окну, стояла, молча, стараясь выровнять дыхание. Слуги не должны видеть ее волнение. Все идет, как надо, Джафер прав, это временное отстранение от должности, просто уступка янычарам, чтобы не бунтовали.
А в комнату уже входила Михримах. Быстро она…
Дочери султанши позволено входить без стука в любое время дня и ночи, потому никто не спросил разрешения впустить Михримах Султан. За ней следом вошла наложница шехзаде Селима красавица Нурбану.
Михримах прямиком прошла к матери, Нурбану, как положено, остановилась у двери, смиренно сложив руки на животе. Роксолану не обманывала ни эта покорность, ни опущенный взгляд, она сама выбрала и обучила Нурбану для Селима (вернее, тогда для Мехмеда, но ему не пригодилось), а потому знала и цену этой юной женщине, и то, на что она способна. Мелькнула мысль, что если Селим и не самый лучший султан, то уж эта будет султаншей настоящей… Селима покорила мгновенно, но сына Мурада родила только через три года после того, как стала наложницей шехзаде. Хитра…