(Наконец что-то выяснится; он нарочно так построил фразу, чтобы уязвить ее и "расколоть").
- Я не согласна видеть, как его заклеивают другими афишами! Знаете, во что хотели переделывать ваш театр? В офицерское варьете! И уже начали даже! А я сказала: нет! Меня же не было в стране десять месяцев, я провела их за границей у тетки. Так что все заварушки здешние мимо меня прошли, папа так и хотел… Оторвалась от Лицея, всех растеряла… Теперь вот начинаю собирать по крохам… Да вы ешьте, ешьте! А я буду рассказывать. Все как-то переменилось, но я сразу увидела: не все к лучшему, далеко не все!
- В самом деле? - с дурашливо-серьезным видом спросил он.
- Да, черт возьми, в самом деле! Но я сказала уже: нам с вами политика ни к чему. У меня аллергия на нее! Слава богу, что я не в Лицее сейчас: там должны юриспруденцию читать… и еще "Философию истории"… а для меня все это - гроб.
- Бедные девочки, - посочувствовал Филипп. - Да не может быть… это по старой программе… новая-то попроще, я думаю: теперь-то к чему этот хлам?
Но с этой девочкой следовало обращаться осторожнее: услышав иронию, она дерзко вздернула подбородок.
- Не надо так со мной, сеньор Филипп, - сказала она с упреком. - Это не хлам, но меня это не волнует, только и всего.
Филипп прикрыл глаза и упрямо повторил:
- А я думаю: хлам.
Лицо Бруно они разбивали о подоконник тычками… Господи, к чему это сейчас? К философии истории? К тихой музыке Генделя? К жаркому из козленка? К смакованию "Лакрима Кристи" - "Слезы Христа"? Да, именно к этому память подмонтировала те кадры - приятного аппетита, сеньор Филипп! Как рубщик мяса, легионер хакал при каждом тычке… Летал левый рукав окровавленного пуловера - Бруно не успел тогда надеть его целиком…
- Так вы говорите: не все переменилось к лучшему?
- Говорю! И папе сказала. Что убрать с телевидения такого комика, как Себастиан-Ушастик, - это идиотство! Что переделывать в Офицерское варьете такой театр, как ваш, - до этого только вредители могут додуматься!
- И что же папа?
- Вы бледный, сеньор Филипп… Вы жутко бледный! Вам нехорошо?…
- Сейчас… - Он потянулся к сифону с водой, пустил струю частично мимо стакана. - Виноват. Сейчас… будет нормально. Просто он мой друг, Себастьян Ушастик… И его судьба… - Филипп не договорил - стал пить пугливыми маленькими глотками: жаркое из козленка, только что поглощенное, вдруг двинулось в нем обратно, снизу вверх… Он превозмог это. - Так на чем мы остановились? На папе?
- Да. Он велел полковнику Корвинсу разобраться. Теперь он будет командовать всеми вами - полковник Корвинс. То есть, не вами, конечно, а Директоратом пропаганды и зрелищ. Знаете… он мечтает породниться со мной! Все сводит нас вместе - своего сынка и меня. И чтобы отстоять ваш театр, я почти два вечера умирала от скуки с этим сыном! Он дебил и в прыщах весь… но это уже не важно. Важно, что никакого варьете не будет, и что опять пойдут ваши "сказки для взрослых"!
- Ну? Так-таки и пойдут?
- Конечно, - она глядела на него ясно и весело. - если вы приделаете им ноги!
- Так… А наш великий телевизионный шут - что будет с ним?
- Ушастик? Вот про него не скажу пока. Просто полковника нельзя дожимать по всем вопросам сразу… На первом месте у меня были вы…
- Спасибо, сеньорита. Но даже если вы всемогущая, - к этой работе Себастьян уже не вернется. Этого просто представить нельзя - чтоб каждую субботу он появлялся на наших экранах, как прежде, и заставлял бы всю Каливернию сползать со стульев, пускать пузыри из носа… Помните? - мы ведь до изнеможения хохотали…
- Еще бы! А почему представить нельзя? Что он снова…
- Нельзя. Что-то случилось с национальным чувством юмора.
Пес Вергилий лежал на ковре, поглядывая на говоривших так проницательно, будто он присутствовал здесь от имени Легиона надежности. Сейчас он поднялся и дважды рявкнул в сторону двери. Явилась старая Изабелла.
- Кто здесь? Ты, внучка?
- Я не внучка! - с досадой отказалась Инфанта. - Я - ее большая черная кошка… пантера я! И кидаюсь на всех надоедливых!
- Тебе бы посмеяться… а деда нигде нет! Я с ума сойду от этого помещения… И от этого Гуго… куда его унесли черти?
13.
Последнее заявление, прозвучавшее в радиокомнате зоны "Z", развеселило старого Гуго:
- Слыхал? Еще только собирается сойти с ума! Но сначала же надо, чтоб он был, этот ум… а, парень?
Легионер-оператор по-прежнему не знал, как от него избавиться. Вдвоем они услышали, как Инфанта набрала две цифры на телефонном диске.
ГОЛОС МАРИИ-КОРНЕЛИИ: Майор Вич? Я просила и прошу опять: соедините вы наших старичков, без конца они ищут друг друга!… Это не забавно, это скучно и раздражает! Сейчас дед пропал!! Нет-нет у себя она его будет ждать, у себя, тут ей нечего делать… А что в остальном? В остальном - о'кей… Ну нет еще, не пора, мы только начали… Мне с сеньором Филиппом, во всяком случае, легко… очень он понятливый! Ну все. (Брякнула трубка).