— У меня несколько иные обстоятельства.
— Что ж супруга не проводила?
Он не успел ответить. В проеме купе нарисовался босс, он принес Климу тарелку апельсинов.
— Угощайся, капитан.
— Спасибо, Магомед.
Клим предложил всем. Муж соседки с опаской покачал головой.
— Ну и громила.
— Угощайтесь, пожалуйста, — Клим посмотрел на девочку и протянул ей самый крупный апельсин.
Но та боязливо вжалась в мать.
— Вы с ним знакомы? — полюбопытствовал сосед.
— Да, — небрежно ответил Клим, — на моем корабле весь их товар прибыл. Не опасайтесь.
— На торговом флоте ходите? — с серьезностью осведомился сосед. — Кем, если не секрет?
— Старшим помощником капитана.
— О-о.
Ответ всех успокоил, Смирновы потянулись за апельсинами. В купе запахло субтропиками.
Климу хотелось забраться на верхнюю полку и думать о том, на что он, наконец-то, решился, и что предпринять в первую очередь, но дорожный обычай требовал беседы, и он выдерживал как мог все более и более прицельные вопросы соседки. И проиграл. Несмотря на его уклончивость в воображении многодетной матери нарисовался весьма невыгодный образ сидящего напротив человека, едущего без семьи, в полную неизвестность. Даже Шук, крепко обнявший отца у нее на глазах, не поколебал его. Женщина замолчала до самого утра.
Его оставили в покое.
Клим лег на спину, стал думать, пока не заснул. Во сне увидел освещенную сцену, синее сияние, родное и близкое.
Поднялся на самой заре. В рассветных сумерках, среди лесов и озер мчался длинный голубой состав. Сизые туманы лежали в долинах, просвеченные кое-где рыбацкими кострами, доносился запах дыма, речной воды, свежей примятой травы. Все это медленно поворачивалось, уходило вдаль, сменялось новыми реками, оврагами, полными утренних рос, зеленой густой листвы, по которым ходили туманы. Поезд мчался на юг.
Клим стоял в коридоре, смотрел в окно. Он что-то обдумал ночью, дорешил, неясное, но, судя по внутренней уверенности, необходимое, и стоял сейчас с ощущением правоты сделанных шагов.
Еще в вагонных купе мирно спали пассажиры, защищенные от утренних лучей оконными плотными занавесками, а мальчики-кавказцы с бесшумной проворностью уже сновали по тихому коридору с тряпками и маленькими ведрами в руках. Они уже работали «с товаром», под наблюдением босса. Это ведь только со стороны может показаться, что купить-продать — это ничего не стоит. Как бы не так!
На Клима никто не обращал внимания, лишь изредка, когда на изгибах пути их прижимало к нему, они вежливо извинялись.
Подошел босс.
— Красивая природа, да? — заулыбался он.
— Да, — ответил Клим. — Ничего лучшего на земле нет.
— Есть и получше.
— Горы?
Кавказец поцокал языком.
— Горы, дорогой, горы.
Они посторонились, давая пройти его ребятам. В коридоре начинали греметь раздвижные двери купе, выпуская людей с полотенцами. Заря за окном разгорелась, выкатилось солнце, одновременно с ним возникли пышные белые громады облаков с алыми зоревыми, краями.
— В Москву едешь? — поинтересовался босс.
— Да.
— Москвич?
— Нет.
— Помощь нужна? — тихо спросил тот.
— Нет.
Внизу, под ними, под одним из многочисленных мостов, туманилось озеро, едва отражая солнце и бело-розовые облака. Опоры мелькали мимо окон, слышался усиленный грохот колес.
— Подумай, капитан, — сказал он со значительностью. — Для хороших людей ничего не жалко.
— Для своих людей, имеется в виду?
— Конечно.
— Благодарю.
Ребята закончили дела, и исчезли за дверями купе.
— Крепко ты их держишь, — одобрил Клим.
— А как же, дорогой! На твоем корабле тоже крепкая дисциплина, я знаю. Так ты подумай, подумай. Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдется.
Клим усмехнулся.
— Может быть.
— Конечно, дорогой. Знакомый честный человек — это клад для нас, капитан.
Они перемолвились еще парой слов, и тот отошел.
За окном зацветала темная липа. Её жёлтые шарики лопнули, цветочки раскрылись и разлили в воздухе медовый, ни с чем не сравнимый аромат, заполнивший все комнаты. Утро пришло свежее, летнее. Как много обещал день! Ирина потянулась и откинула одеяло.
— Как все получилось? — она прижала к груди руки. — Волшебная сказка! Он придет. Сегодня.
Напевая, она прошлась по квартире.
— Что он мне говорил? Милый мальчик! Пусть будет все. Все! — Она запела. — «Как он молод и свеж, как он любит меня!»