И стал жить в ожидании знаков, которые направит ему судьба.
Но все было тихо, за исключением местного переполоха, который произвело его появление.
В его холл выходили двери еще двух квартир. Одна из них была глухо закрыта, и смутные слухи о художнике-пьянице, находящимся на излечении, окружали ее тайной. Зато в третьей квартире… О, в третьей квартире проживало белокурое румяное существо, приятное во всех отношениях. Даже через общую капитальную стенку проникало обаяние Любочки, томление молодого тела, вздыхающего на кружевных пуховиках и подушках! Жила она одна, уверяя, что была когда-то замужем, работала в портовом жилуправлении, с домовыми книгами, где было расписано кто и с кем проживает в этом большом портовом доме.
Двор уже знал, что Клим старпом дальнего плавания, что поселился и прописался один, и почему-то оставил семью. Не пил, со всеми здоровался. Следовательно….
— Люба, не теряйся, Люба, берись, — наперебой советовали со скамеек. — Он уже купил письменный стол и пылесос. Денежный непьющий мужик.
Люба вздыхала. Она была прекрасная хозяйка, готовая к семейной жизни всеми клеточками своего существа, но как, как это сделать?
— Хорошая девка, да невезучая, — судачили на скамейках, — стоящего мужика никак не отыщет.
— Пьют все нынче, поэтому. Был Гришка, да тоже пил по-черному, художник несчастный. А ведь могла быть пара. Эй, Любочка! Поди, дорогая, постой возле нас. Ну, что, все не решаешься? Смотри, прозеваешь. Такого мужика уведут из-под носа.
— Да кто ж уведет-то? Такой упорный, даже не смотрит.
— Найдется какая-никакая, вокруг пальца обведет, будешь локотки кусать. Берись, Люба. Сам спасибо скажет.
— Вы так думаете?
И Люба начала охоту по все правилам, надеясь на счастливый случай да на свою удачу. Частенько в лифте он встречал ее, хорошенькую блондинку то с рыжим котом на руках, то она сама звонила в дверь, чтобы посмотреть с его балкона, где гуляет ее Рыжик. Для этого случая на ней струился блестящий халат, облегая роскошные формы; ее маленькие ножки прятались в бархатные домашние босоножки, оставляя розовые пятки. Но все впустую. И все же случай выпал. Как-то раз она пулей слетела с пятого этажа, увидев в окно Клима, несшего в руках свежую горбушу, свисавшую мокрым хвостом из оберточной бумаги.
Они столкнулись в дверях.
— Не подскажете, как поджарить это великолепие? — спросил он, смущенно улыбаясь.
У нее захолонуло сердце. Вот она, судьба. Смелей, Любаша!
— Нужна мука, соль, масло… — Любочка смотрела ему в глаза, минута решала все. — Знаете, легче сделать, чем рассказывать, — и ухватила рыбину из его рук.
Он молча усмехнулся.
Ах, как она старалась! В своей уютной кухне она поджарила рыбу, отдельно позолотила в масле лук, отдельно положила на тарелочки зелень и молодой картофель. Переоделась. Перевела дух.
Он пришел с бутылкой сухого вина. Они ужинали на безукоризненно-белой скатерти, пили из ее хрусталя в окружении ее ковров и цветов.
Всем хороша Любочка! Что за хозяйка! А что за квартира у нее! Балкон весь в цветах, точно райский сад. Право же, куда они смотрят, положительные непьющие мужчины? Они легли на крахмальные простыни. Он приласкал ее белое тело, такое податливое, отзывчивое.
… Она играла, как могла, в искушенную женщину. Пусть, ну пусть ему будет хорошо с нею! Уже заполночь, напившись чаю, они вновь легли, пусть, ну пусть ему будет хорошо с ней!
Потом разговорились. И он вдруг сказал.
— Ты не обидишься на мои слова?
— Какие? — сердечко ее захолонуло.
— Ты никогда не была замужем, как уверяешь.
— Была, — пролепетала она.
— Нет, милая. Ты стараешься, не понимая. Ничего, это поправимо, — он усмехнулся.
— «Вот мне и сказали!» — горьким бабьем воем завыло ее сердце.
— Научишься. Наука нехитрая, — он хлопнул ее по теплой попке.
— Нет уж, — она вскочила и завернулась в блестящий халат, — не понравилась и не надо!
Дело началось обыденно и закончилось так же.
Уже не раз, возвращаясь домой, Клим видел соседа, сидевшего на коврике у дверей своей квартиры. Похоже было, что Гриша так и спал здесь, среди дверей других квартир, на красно-белых кафельных шашечках. Лечебное учреждение, где его подлечивали, закрылось из-за скудного финансирования, и Гриша вернулся в пустую квартиру.
— Не надоело? — наконец, остановился Клим.