Марианна помертвела. Голова ее закружилась, послышался дальний звон, в воздухе словно запахло кипятком. Она опустила голову, еле ответила на его мягкое приветствие. Нестор спрашивал у Инги о подробностях ткачества, удивлялся висящим на стенах шпалерам. Он сразу понял выразительные возможности таких работ. Марианна, не глядя в его сторону, слушала его свободный гибкий голос, словно дальнюю-дальнюю музыку, он ранил и растворял ее.
В коридоре прозвенел спасительный звонок. Инга увела гостей в деканат.
Словно в тумане, Марианна закрепила нить на станке, медленно собрала вещи. Вот она и увидела Нестора, далекого, солнцеподобного, перед которым она — не она, а словно комочек темных перепуганных нервов, еще немного и от нее не останется даже пепла… Из последних сил влачила она себя по коридору. Дверь в деканат была приоткрыта, и там, в луче света, смеясь, как боги, все трое сидели в креслах за чашкой кофе. Едва удерживаясь на ногах, Марианна прислонилась к стене. Все равно. Плохо. Накатывает, охватывает… Нет, она устоит, надо устоять! Надо, надо. Она что-то делала, делала внутри себя, что-то трудное, необоримое… И вдруг все изменилось. В один миг все трое очутились далеко-далеко, будто на мелкой почтовой марке. Они уже ничего не значили, ничего не ранили в ней. Марианна откачнулась от стены. Легкая невесомая сила струилась потоком. Как давно ее не было! Душа ее родная наконец-то вернулась домой.
В деканате, между тем, продолжался тайный поединок.
— Вы опасный человек, Нестор, — шутила Инга.
— Напротив, я смирен, как овечка.
— Как вам понравилось в Академии?
— Вы смотритесь здесь еще красивее, чем в нашем Вавилоне.
Эту ночь она провела у Нестора. Что за ночь! Сноп огня!… Наутро столкнулась с Мишей прямо на выходе.
— Привет, — кивнула коротко и победоносно.
Через два дня, увидев ее в Академии, он спокойно приветствовал ее обычным хлопком ладони о ее ладонь.
— Надеюсь, мы останемся друзьями?
Она покаянно и безнадежно махнула рукой.
Потому что с Нестором все повторялось. Он не просил о встрече. В жестокий шквал страсти попала она, а не он, она сходила с ума в его объятиях, она ломала свою гордость в унижении звонка. Наконец, Инга решила поговорить начистоту. В одно из свиданий, когда, утомленные, они отдыхали, спросила напрямую.
— Ты любишь меня?
Он молчал. Потом ответил вопросом, в котором слышался холодный интерес.
— Тебе хочется поговорить о любви?
— Хочется. Ты любишь меня?
— Конечно, нет.
Она села. Он засмеялся, набросил на себя одежду и стал ходить по комнате.
— Мы с тобой уже давно взрослые люди, не правда ли? И ты отлично знаешь, что тебе нужно. Зачем пустые слова?
— Мне нужен ты, Нестор. Я полюбила тебя. Мы подходим друг другу, разве не так?
— Выяснение отношений — любимое занятие женщин. Скучно.
— И все же?
— Изволь, — он пожал плечами. — Тогда, на дне рождения, своим взглядом-кинжалом ты презрительно предложила мне игру на уничтожение. Маленькую победоносную ядерную войну на поле души. Так? Ты рассчитывала, что я с готовностью подхвачу это ритуальное убийство, и мы, словно два гладиатора, станем биться до полного истечения крови. Я чту обряд, я почитаю женщин, ты красивая хищница, с тобой великолепно иметь дело. Но и только. Ни пяди своей души я не отдаю. И никогда не скрываю этого. О чем же разговор?
— Ты меня не понял, Нестор.
— Инга, — он впервые назвал ее по имени. — Ты очень умная женщина. Давай закончим на этом, чтобы не удлинять плохое. Ты ведь не собираешься за меня замуж?
— К счастью, не собираюсь.
— Хоть здесь просвет. Сейчас половина первого, метро еще работает. Тебя проводить?
— Я на машине. А ты… ты недостоин настоящей женщины, оставайся со своей птицей.
Она ушла, злая, как мегера. Нестор погасил свет, и, отстранившись от окна, смотрел, как мигнули подфарники ее машины перед поворотом на главную дорогу. С тех пор, как женщины открыли на него охоту, он весьма преуспел в самозащите. Сколько их было! Но даже самая красивая женщина не может дать более того, что имеет. Зато нападает, точно ракетная установка. Свою женщину он пока не встретил. Либо не удостоился, либо не заслужил. Да существует ли она, его женщина? Разве что по частичке в каждой…
— Что, Птица, и тебе грустно? — вздохнул он, посмотрев на пленницу в клетке. — Да, брат, засиделись мы с тобой. Надо бы договориться с кем-нибудь, отправить тебя на родину…