Потом сунул мне в руки какой-то сверток и вздыхая так горестно, словно, отдавал часть собственного тела, пробормотал.
– Надень. Нынче времена такие, что кольчужка не помешает. На черный день берег. Думал продать, когда прижмет, да ладно уж… И не смотри, что тонкая. Ее никакая стрела не возьмет. Потом, когда поумнеешь, я научу как ее от огня защитить. Сейчас и говорить без толку. Ни ты не поймешь, ни у меня нужных зелий нет… В общем, бери, пока не передумал.
Я и не собирался отказываться. Жупан атамана тоже имел внутри тонкую стальную пелеринку, дополнительно защищающую спину, но эта кольчуга всем своим видом внушала доверие. Сложность двойного плетения понятна была даже мне.
– Спасибо.
– Со спасибо щей не сваришь, – проворчал Мышата. – Мерку желчи Змия привезешь взамен.
– Чего? – опешил я.
– Желчи, – повторил Мышата. – Ну, все, будет болтать. Время уходит. А вам еще скакать и скакать.
А как вскочили мы с Лукашем в седла, дед пошептал что-то лошадям на ухо, и те с места в карьер рванули сразу в дебри и понеслись сквозь лесные болота и чащи, совершенно не слушаясь ни узды, ни стремян. Зато безошибочно выбирая в этих гиблых местах единственно верную и безопасную дорогу. Бешеная скачка продолжалась почти до полудня. И мне было совершенно не до разговоров на какие-либо исторические, философские, религиозные или другие отвлеченные темы. Все силы и старания уходили на то, чтоб удержаться в седле. Потому, что без заколдованных лошадей, заплутав во всех этих буреломах и непроходимой трясине, самостоятельно я б не смог ни вернуться на мельницу, ни найти дороги к иным людским селениям. А в минуты продыху, когда кони брели по холку в болотной жиже, мы оба в полный голос костерили старого шутника, на чем свет стоит. Должно быть, Мышате икалось без удержу.
Но, в конце концов, закончились и дебри.
Вынесшись на опушку, кони встали как вкопанные, натужно всхрапывая и тяжело поводя взмыленными боками. Крепко удерживая в руках поводья, мало ли что взбредет на ум завороженным лошадям, мы спешились. Если так позволено назвать, бессильное сползание с седел, сопровождаемое ахами да охами. После непролазных дебрей, от необъятности пространства, что открылось взгляду, я ощутил себя птицей. Будто вдруг воспарил над землей. Такой огромной и бескрайней показалась простилающаяся впереди низина.
Деревья, если и случались тут, то лишь в виде небольших групп, да и то исключительно плодовых сортов. А вся пригодная для пахоты площадь в основном была засеяна хлебами. Вся эта желтая, бурая и зеленая безграничность щедро рдела красными маками, взблескивала белизной ромашек и охлаждала взгляд бездушной голубизной васильков. Картина, непременно способная вдохновить буйством красок чуткую душу художника. Мне же весь этот пестрый пейзаж говорил только о близости человеческого жилья. Тем более что левее, вдали, виднелась широкая темно-синяя полоса реки. А люди, везде и во все времена селились вблизи водоемов.
– Если деда не подшутил, то перед нами должны земли Зеленых Вепрей, промолвил Лукаш. – А значит, то серое пятно на горизонте, вон там, за речкой, вполне может оказаться стенами Зеленца. И если не случится ничего неожиданного, то еще до прихода сумерек мы сможем до него добраться. Но учитывая наше везение, думаю, увеселительной прогулки и здесь не получиться.
– С чего так мрачно, друг Лукаш? – после завершения этой сумасшедшей скачки, все остальное мне казалось вполне по плечу.
– А ты прислушайся, – не разделил мой восторг парнишка. – Отчего вокруг так все притихло? Даже сороки умолкли. Не нравиться мне это…
Я хотел было ответить, что за несколько часов дороги, которые отделяют нас от замка, тем более на открытой местности, едва ли случаться большие неприятности, но в это время тревожившую Лукаша тишину всколыхнул странный гул. Я удивленно оглянулся, понимая, что это 'ж-жу' не спроста, но деревья, полностью закрывали обзор, а гул доносился именно оттуда. Такой звук издавал бы шмель, если б сумел вымахать, до размеров теленка.
– Это Змий! – вскричал Лукаш и потащил лошадей обратно в лес. – Бегом! Под деревья! Не отставай! Быстрее!
Я чуть замешкался, завертев головой, в поисках напасти, но товарищ выглядел слишком напуганным и так громко кричал, что не прислушаться к его словам, было глупо. Поэтому когда, невиданное никогда мною прежде, чудовище пролетело над опушкой и дыхнуло пламенем, там уже никого не было. Разочарованный неудачей, Змий сердито заревел и несколькими взмахами сильных крыльев взвился над деревьями. А потом стал описывать широкие круги над местом охоты, все еще не теряя надежду выследить излишне резвую добычу. Нападение произошло так быстро, что я даже разглядеть Змия как следует не успел. Широкие, как у летучих мышей крылья. Яйцеобразное туловище, сужающееся к филейной части, длиннющая шея и такой же хвост. Вот, собственно и все подробности.
– Что, тварь, выкусила? – продемонстрировал Лукаш кукиш невидимому сквозь густые кроны деревьев, но хорошо слышимому чудовищу. – Размечтался. Это тебе не телок с пастбища таскать.
Вспомнив напутствие Мышаты, я воздержался от того, чтоб дергать парнишку за рукав и с выпученными глазами задавать глупые вопросы, типа: 'Что это такое?!'. Тем более, что несмотря на всю свою показную сдержанность, Лукаш, похоже ми сам впервые увидел живого Змия. И кто знает, как долго пришлось бы нам ждать в лесу, пока тварь уберется восвояси, если бы на дороге, что тянулась вдоль хлебных нив, не появилась яркая точка. К сожалению, блики мешали рассмотреть подробнее…
Ее появление заметило и чудовище. А еще мгновение позже, Змий с устрашающим ревом, понесся к новой жертве, в которой я, хоть и с трудом, сумел распознать витязя, в отполированном до зеркального блеска доспехе…
* * *
Конь витязя стал, как вкопанный. Навстречу чудовищу одна за другой, свистнули три стрелы. Змий коротко рыкнул, но продолжал атаку. Витязь соскочил на землю, слегка присел, прикрывая себя и спину коня большим овальным щитом, нижний край которого примостил на луку седла. А из-под прикрытия выставил острием вверх длинное копье. Змий дунул пламенем. Болезненно заржал конь. И мгновение позже массивная туша подмяла под себя копье, лошадь и человека. Оглушительный рев и визг смертельно раненого чудовища, вероятно, заставил вздрогнуть всю околицу.
Змий из последних сил замолотил по воздуху крыльями, вздымая клубы пыли, приподнялся чуток над землей и рухнул в нескольких шагах от места схватки. Но и там чудище не угомонилось, а продолжало реветь, скрести лапами землю, бить хвостом, вертеться и плеваться огнем во все стороны. К счастью силы уже покидали его, поэтому сноп пламени не доставал до того места, где неподвижно лежал витязь.
Не теряя ни одного мгновения, я запрыгнул в седло и погнал коня к поверженному воину.
Змееборец лежал придавленный конем, частично прикрытый щитом, один край которого опирался на луку седла, а второй – увяз в земле. К счастью для рыцаря, весь удар свалившейся сверху туши приняли на себя оплавленный щит и конский хребет. Если бы не это, то судя по состоянию щита и ран лошади, огонь Змия, запек бы человека в доспехах, как яйцо в скорлупе, а упав сверху, его вес довершил бы дело. Зато лошади повезло гораздо меньше. Спина животного удара не выдержала. Конь жалобно косил глазом на людей, но не мог, ни шевельнуться, ни заржать.
Рыцаря освободили из-под груза, и я удобно расположил его на траву рядом с дорогой. А Лукаш опустился рядом на корточки и отклонил забрало, чтобы облегчить дыхание:
– Интересно, кто же здесь настолько глуп, чтобы попытаться напасть на Змия без оруженосцев?
– Отвага подобает мужчинам, – вступился я за юного витязя. – Тем более, что он победил!
Лукаш лишь плечом дернул. Мол, такая глупость и обсуждения не требует.
– Еще нет. Чудовище только ранено и через час полностью выздоровеет. Кроме того, я совершенно не возьму в толк, отчего Змий сразу набросился на добычу, а не дыхнул огнем второй раз. Наверное, молодой и глупый.
– Не выздоровеет, – проворчал я. – Не успеет…
Я огляделся и поднял с земли выпавший из рук витязя обоюдоострый меч. Оружие делал настоящий мастер. Полуторный 'бастард' плотно лежал в ладони, и благодаря отличной балансировке, казался пушинкой. Таким хоть сутки к ряду размахивай, рука не устанет. Куда там сабле Вернигора. Руки-то она славно срубила, спору нет, но супротив Змия не потянет.