Он вошёл в дверь, над которой висела вывеска:
Сайлас Пек
ТОРГОВЫЙ СКЛАД
Мужчины и женщины, толпившиеся; в лавке, что-то продавали и покупали. Индеец стал скромно в стороне и ждал. Наконец мистер Пек крикнул ему:
— А, Куонеб! С чем пришёл сегодня?
Куонеб развернул принесённые им шкурки. Торговец осмотрел их внимательно и сказал:
— Опоздал… к весеннему сезону. Даю семь центов за каждую крысу и семьдесят пять за выдру.
Индеец собрал шкурки с таким решительным видом, что Сайлас поспешил сказать:
— Слушай, я дам по десяти за мускусную крысу.
— Десять за крысу и доллар за выдру. И, кроме того, товар, какой мне понравится, — был ответ.
Сайлас боялся, как бы его посетитель не перешёл на другую сторону улицы, где была вывеска:
Сайлас Мир
ТОРГОВЫЙ СКЛАД
Сделка состоялась, и индеец ушёл, унося с собой запас табаку, чаю и сахару.
Он пошёл вверх по реке Мианос. На берегу реки он расставил несколько капканов для мускусных крыс. Покидая капканы, он боялся, что их украдут другие охотники, считавшие берег реки своей собственностью.
Час спустя он был уже у Демплингского пруда и отсюда повернул к своему вигваму. Он шёл напрямик лесом, пока не дошёл до Кэтрокской дороги; по ней добрался до фермы Ми́кки Ки́ттеринга. Он слышал, что хозяин фермы продаёт свежую оленью шкуру, и хотел купить её. Когда он подходил к дому, из сарая вышел Микки. Они сразу узнали друг друга. Куонеб свернул в сторону. Фермер вспомнил, что этот индеец выгнал его из вигвама. Он выругался и бросился за индейцем, «чтобы спустить с него шкуру!» Индеец повернулся и, не двигаясь с места, спокойно посмотрел на него.
Есть люди, которые не знают различия между робостью и трусостью, только случай даёт им возможность понять эту разницу. Какое-то смутное чувство подсказало белому человеку: «Берегись! этот краснокожий опасный человек», — и он пробормотал: «Уходи отсюда, или я пошлю за полицейским». Но индеец не трогался с места и не спускал глаз с фермера, пока тот не ушёл. Тогда индеец побрёл в лес.
Нрав у Киттеринга был неприятный. Он хвастался тем, что служил раньше солдатом. Он и теперь был похож на солдата: густые седые усы торчали, точно рога, кверху по обе стороны его красного носа и придавали ему крайне воинственный вид. Плечи у него были широкие, поступь чванливая. Вдобавок он знал множество самых отборных ругательств. Он женился на женщине, которая могла бы быть ему хорошей женой. Но он был пьяница и решил переделать её на свой лад. Это ему вполне удалось. Детей у них не было, но к ним, явился сын его брата, пятнадцатилетний мальчик. Если бы они обращались с ним хорошо, он стал бы благословением их дома. Но Микки зашёл слишком далеко. Природное добродушие его потонуло в спиртных напитках. Хвастливый и глупый, он делил людей на две части: на лиц высшего разряда, перед которыми он пресмыкался, и на лиц низшего разряда, с которыми он становился крикливым, злоязычным, нахальным грубияном. Добрым и ласковым он был только в те редкие минуты, когда не был пьян или не мучился желанием снова напиться.
Сын его брата, по счастью, был похож не на дядю, а на свою мать, образованную, но бедную женщину.
Рольф давно лишился отца, а когда ему исполнилось пятнадцать лет, умерла его мать, которую он очень любил.
Рольф остался один на свете. Он прошёл только начальную школу, ничего не читал, кроме «Робинзона Крузо» и питал смутное недоверие к своим родственникам.
В день похорон матери он покинул селение Риддинг и направился по незнакомой дороге в незнакомый край, где у незнакомого ему дяди Микаэля была ферма и где он надеялся найти приют.
В первый день он прошёл пятнадцать миль и ночевал на гумне. На следующий день, пройдя ещё двадцать пять миль, он добрался до своего будущего дома.
— Войди, мальчик, — сказали ему довольно дружелюбно: приход его совпал по счастливой случайности с полосой хорошего настроения духа хозяина, да к тому же он, пятнадцатилетний юноша, мог стать хорошим работником и принести фермеру много выгоды.
III. Рольф ловит енота и находит друга
Тётушка Пру, востроглазая и красноносая, вела себя сначала довольно ласково, но когда Рольф прошёл все тайны кормления свиней, кур, телят и доения коров, она перестала с ним церемониться. Тётушка Пру свалила все свои обязанности на Рольфа. Он работал без отдыха, старался изо всех сил, но скоро увидел, что, несмотря на все старания, никогда не дождётся похвалы и ничего, кроме побоев, не получит. Проблески доброты редко появлялись в сердце его дяди, а тётка его оказалась сварливой пьяницей. Те дни, когда Рольф голодал со своей матерью, казались ему теперь днями невозвратного счастья.