Громкие звуки разносятся эхом далеко по лесу. Ни днём, ни ночью не проходило и пяти минут, чтобы до чуткого уха внимательной собаки не доходили звуки какой-нибудь странной лесной болтовни, или царапанья, или треска, или крика, или свиста. Сотни раз в день передавало Скукуму ухо всё, что совершалось в лесу. Шум собственных шагов, заглушающий звуки для охотника, не мешал собаке слышать все звуки леса. Когда повторился скрип дерева, слышанный Рольфом, и донёсся до слуха Скукума, шерсть его ощетинилась, он насторожился и глухо заворчал.
Охотники остановились. Так поступают все опытные охотники, когда собака говорит им: «Стой!». Они подождали с минуту. Скрип снова повторился. Он походил на скрип сука, когда он от ветра скребётся о соседний сук. «Гау! гау! гау!», — откликнулся Скукум и пустился вперёд.
— Назад, дурак! — закричал на него Рольф.
Но у Скукума было своё на уме. Он бежал по-прежнему вперёд, затем остановился, склонил голову к земле и что-то обнюхал на снегу. Индеец наклонился и поднял струбцинку, то есть карманный подъёмный винт, который охотники всегда носят с собой для постановки капкана, ибо без него ни один человек не может ни завинтить, ни отвинтить пружины. Подняв его, индеец сказал:
— Да! Хог будет теперь в большом затруднении.
Он догадался, что соперник-охотник потерял самый необходимый инструмент.
Скукум пустился дальше. Так дошли они до небольшой ложбины. Собака опередила их, и они услышали вдруг, что она сердито лает и ворчит на кого-то. Охотники поспешили к месту действия и увидели на снегу, в одной из тех дьявольских машин, которые называются медвежьими капканами, тело своего врага Хога, попавшего рукой и ногой в западню, поставленную им же самим.
На лице индейца мелькнула злорадная улыбка. Рольф пришёл, напротив, в ужас. В то время как они стояли и смотрели на лежавшего, послышался вдруг слабый крик Хога.
— Он жив, скорее! — воскликнул Рольф.
Индеец подошёл, но не спеша. Он дал обещание отомстить; мог ли он спешить на помощь?
Беспощадные железные челюсти держали вора за колено и правую руку. Надо было прежде всего высвободить его. Но как? Нет человека, который мог бы справиться с пружиной без необходимого приспособления.
— Куонеб, помоги ему! — воскликнул Рольф, забыв свою вражду и видя перед собой только страдающего и умирающего человека.
Индеец смотрел с минуту на Хога, затем подошёл к нему и вынул струбцинку. Первая пружина под напором его сильных пальцев скоро опустилась, но как быть со второй? У них не было второй струбцинки. Они взяли длинный ремень из оленьей кожи, который всегда носили с собой, и обмотали его несколько раз кругом спущенной пружины, чтобы придержать её. Тогда они сняли струбцинку и приладили её ко второй пружине; она спустилась, и капкан раскрылся. Индеец разжал тиски и осторожно вытащил оттуда руку и колено. Хог был свободен, но лежал без сознания. Неужели помощь их опоздала?
Рольф расстегнул Хогу кафтан. Индеец развёл костёр. Минут через пятнадцать был готов горячий чай. Рольф попробовали влить немного пострадавшему в рот. Из груди Хога вырвался лёгкий стон.
Погода была мягкая. Хог не мог замёрзнуть; он только измучился и потерял сознание. Тепло от костра, горячий чай, лёгкое растирание — и он пришёл в себя.
Сперва они думали, что он умирает, но спустя час он настолько пришёл в себя, что мог говорить. Вот что он рассказал им слабым и прерывистым голосом:
— В… м… м… м… Вчера… нет, два или три дня тому назад… м… м… м… не знаю; я пошёл… осматривать капканы… медвежьи. Не посчастливилось… м… м… м… ещё глоток… водки нет? м… м… м… Ничего… ни в одном капкане… а когда я подошёл к этому… о-о… м… м… я увидел… приманку стащили птицы, а полочка… м… м… полочка… да, лучше… а полочка лежала пустая. Я подошёл, чтобы прикрыть… кедром; больше ничего не мог достать… м… м… м… я наклонился… поправить другую сторону… нога моя поскользнулась… лёд… везде лёд… и… м… м… м… потерял… равновесие… коленом ударился о полку… О господи!.. как я страдаю!.. м… м… м… они сдавили мне… колено… руку…
Голос его спустился до шёпота, и он вдруг смолк: с ним сделался, по-видимому, обморок. Куонеб встал, чтобы поддержать его. Взглянув на Рольфа, он покачал головой, как бы говоря, что всё кончено. Но у бедняги было крепкое сложение, как у истого жителя лесов, и он снова пришёл в себя. Они дали ему ещё горячего чая, и он опять заговорил шёпотом: