— Похоже, клиент наш очнулся, — услышал я голос сверху, — пора бы и тряхнуть его малька. А то даже странно, что он с таким счастьем и на свободе бегает, в кабаке наши бабки просаживает…
Меня отцепили от трубы и подняли на ноги. Двое совершенно незнакомых мне людей, внешне более чем заурядных — встретишь на улице и моментально забудешь — усадили меня на стул. Почти одинаковые невыразительные лица делали их похожими на близнецов. Еще больше делала их взаимно похожими подмеченная мной позже деталь: как у того, так и у другого недоставало мизинца левой руки. А отличались они тем, что один был чуть побольше и брюнетистый, а у другого на голове было нечто неопределенного цвета (я бы охарактеризовал его как светло-пегий шатен), причем волосы украшали меньшую часть черепа. Осмотревшись, я понял, что нахожусь в какой-то полуразваленной халупе, в которой, однако, еще было электричество. Единственным источником света была лампочка под потолком, не обремененная какими-либо абажурами или плафонами. Окно же, единственное в комнате, занавесили плотной тканью, так что о времени суток можно было только догадываться. «Ролекс» с моей руки вместе с содержимым карманов и массивной цепочкой с Могендоидом, которая еще недавно украшала мою шею, куда-то исчез, и посмотреть, сколько сейчас времени, не было никакой возможности.
— Который час? — спросил я у неприятных граждан, которые явно не замышляли в отношении меня ничего хорошего.
И услышал в ответ: «Усохни, гнида!», из чего понял, что вопрос времени в данный конкретный момент меня волновать не должен. Тем более что я почему-то был уверен в том, что сейчас примерно 7.40. Но стилистика и тон ответа указывали мне на две вещи: первое — повторять вопрос не имеет смысла и второе — я нахожусь в руках представителей организованной преступности, по-латыни именуемых бандитус натуралис. Хорошего настроения мне эти факты не добавили, но какую-то ясность внесли.
— Слушай, ты, жидовская морда, — начал брюнет, — быстро рассказываешь нам, где деньги, которые ты в казино ломанул, мы их принимаем, и тогда ты еще поживешь. Если не будешь колоться, то тоже поживешь какое-то время, но не так комфортно. Без пальца, например, потом без двух. Мы даже дадим тебе возможность выбрать тот пальчик, который тебе меньше всего нужен… Давненько я что-то по свежему мясу не работал…
Заявление мастера ножа и топора было достаточно решительным и многое объясняло. Казино с помощью бандитов решило возвратить деньги, которые я относительно честно у него выиграл. Дело обычное и случалось не один раз. Со мной, однако, это произошло впервые. Казино отнюдь не всегда выгодно отнимать выигрыши у людей известных — так и всю клиентуру можно растерять. Но сейчас, накануне скорого закрытия игорного бизнеса в столице этот вопрос, похоже, никого уже не волновал. Поэтому я понял, что с деньгами мне, скорее всего, придется расстаться. И тут мне пришла в голову замечательная, на мой взгляд, мысль: а не подставить ли мне в качестве терпилы, выражаясь криминальным языком, своего спонсора — Романа Аркадьевича Абрамовича? Пусть заберут пацаны с его кредитки свои восемьсот тысяч, а меня отпустят! Правда, смутные сомнения в том, что меня отпустят вообще, стали закрадываться мне в душу, более того, терзать ее с самого начала разговора. Поэтому я напряг свои мыслительные способности и, не желая лишаться какой-либо части своего драгоценного тела, равно как его целиком, стал думать о возможных вариантах спасения. После того как брюнет достал здоровенный нож и стал задумчиво оттачивать его с помощью оселка, время от времени пробуя остроту лезвия собственным ногтем, моя мысль заработала быстрее, но ощутимого результата это не приносило.
— Ну так что, будем признаваться или будем запираться? — С этими словами лысоватый с силой прижал мои ладони в наручниках к столу, а его коллега по преступному бизнесу стал тыкать кончиком ножа в мои пальцы, вежливо интересуясь, какой из них отрезать первым.
— Вот что, я вижу, что вы пацаны конкретные, поэтому и разговаривать с вами буду конкретно. Деньги в банке, снять можно, но я должен наверняка знать, что вы меня отпустите, иначе для меня смысла говорить вам что-либо нет никакого. Сказать-то я вам могу, но только когда гарантии будут, а иначе все равно убьете меня. А будете пальцы резать, так у меня сердце слабое, я даже на учете в кардиоцентре имени Бакулева состою (тут я соврал, конечно, но ложь во спасение лишь приветствуется), сдохну ведь у вас на глазах, что заказчикам говорить будете? Что типа недоглядели и бабок нет? Так что договариваться давайте. И говорить я не с вами буду, а с хозяевами. Вы-то гарантий дать не можете никаких, правда?