На листке появился обычный домик с крышей. «Здесь, наверно, очень холодно зимой», - подумал Горин и нарисовал трубу. Он с трудом удержался, чтобы не пустить дым из этой трубы.
Витю почему-то любили маленькие дети. Не совсем маленькие – он с ними не сталкивался – а те, которые уже начинали гулить, лопотать на своем языке. Витя не прикладывал никаких усилий, даже наоборот, бывал с ними чересчур строг, а дети смотрели на него, не отрываясь, и тянули ручонки.
«Почему? – подумал Виктор. – Тот же белокурый Славик? Почему?»
Четырехлетний Славик приехал на турбазу вместе с бабушкой, подругой матери Горина. Подруги встретились и уселись на лавочку, поговорить. Славик слез с колен бабушки и осторожно, боком, пришагал к Вите, который из веток складывал пирамидку для будущего костра. Костры были страстью пятиклассника Горина. Он их разжигал при каждом удобном случае. С одной спички. Без бумаги.
- Тут что ли кто будет жить? – с придыханием спросил Славик.
- Нет. Это будет костер, - ответил Витя, не отрываясь от дела. От важного дела.
- Костер… Большой? – озабоченно наклонил голову Славик, и длинные белые кудряшки потекли по наморщенному лбу.
У Вити Горина на всю смену появился хвостик.
Виктор быстро нарисовал дачку. Как на турбазе. С плоской крышей, одной дверью и двумя окнами. «Вот это и будет пунктом боепитания», - решил он. Добавил на листок вид сверху, разрез. – «Кажется, все». Дверь в ленинскую комнату открылась. Горин поднял голову.
- Сколько служишь? – весело спросил высокий смуглый парень. Рядовой.
- Пять дней, - облегченно вздохнул Виктор. Он думал, это кто-нибудь из сослуживцев пришел его проведать.
Парень цокнул языком и засмеялся:
- Эх! Целый пять!
«Грузин или армянин», - подумал Горин. Парень был чеченом. Он подсел к столу:
- Ты кто?
- Оператор.
- Хорошо. А еще кто?
Виктор пожал плечами.
- Ты – зеленый, - с сильным, но приятным акцентом объяснил веселый парень. – Вот я – дед. Полтора года служил. Кто спросит: «Сколько служишь?» - Отвечай: «Нисколько». Понял?
- Да.
- Откуда ты?
- Из Горького.
- Из города?
- Да.
- Хорошо. У вас «Волги» делают. Осенью приду домой, на дембель, а папа мне «Волгу» купит. Спасибо.
- За что это? – удивился Горин.
- За «Волгу».
- Я не на заводе работал.
- Все равно, спасибо. Тебя как зовут?
- Виктор.
- Егор, - протянул руку парень-дед.
III
Капитан Прытов открыл дверь своим ключом. Диктор программы «Время» вещал из комнаты о посевной «идущей полным ходом». Прытов стянул сапоги и влез в кеды. Он терпеть не мог домашние тапочки.
- Володя – ты? – крикнула из комнаты жена.
- А ты кого-нибудь другого ждешь?
- Не остри! Есть будешь?
- Чай, Галя! Чай.
Прытов прошел в комнату и облокотился на спинку кресла, в котором сидела жена. Галя запрокинула голову назад и как кошка потерлась об его руки. На коленях у нее было разложено вязанье.
- Ну, что твои новенькие? Горьковчане, - умышленно проокала Галя, сощурившись.
- В порядке… Горина помнишь? Я тебе его карикатуры показывал.
- Угу…
- Он сегодня Жеребца слепил. Как две капли, на четырех концах. Кремницкий в штабе вспомнил – полчаса как конь ржал.
- Слепил?
- Да, из глины. Маленький такой, Жеребчик, - Прытов показал руками и снова принял в ладони голову жены.
- Ему ничего за это не будет?