IV
На завтрак опять дали клейстер. Еще было по ломтику масла и по три кусочка сахара к чаю. Ребята ели торопливо. Вчера они познакомились с командой: «Встать! Выходи строиться».
Виктор быстро выскоблил свою миску. Оказывается, пюре вполне можно есть. Главное – привыкнуть. Странно, почему тогда сержанту хватило бутерброда с маслом? К своей порции желтоватой кашицы из перемолотого картофеля он даже не притронулся. Насытился чем-нибудь другим? В одиночку? Получил из дома посылку и слопал всё один? Как же он тогда стал сержантом?
Яркое солнце высушило асфальт. Колонна призывников, как умела, отбивала шаг. Сбоку шел сытый сержант:
- Левой! Левой! Раз! Два! Три!
Впереди показалась группа офицеров.
- Четче шаг! Выше ногу! Левой! Левой!
Виктор присмотрелся, что-то знакомое, родное… Прытов! Теперь, и маршировать, и бегать – все, что угодно. Прытов! «Владимир Николаевич, обернись!» - мысленно кричал Виктор. Какое теплое солнышко сегодня, будто уже лето наступило… Ближе, еще на пять шагов ближе к капитану. Полный майор, постоянно трогая его за китель, загораживает Виктора. «Жирный боров! - ругался про себя призывник. – Пойди в столовую, и тебе дадут полную миску клейстера с минтаем. Что ты там лопочешь, идиот!»
Прытов обернулся. Быстро подойдя к Виктору, он зашептал:
- Сейчас комиссия. Просись в танкисты. Говори, что с детства мечтал. Понял? Говори, что водку пьешь литрами.
Виктор кивал, хотя не понимал – при чём здесь водка. А капитан вновь вернулся к майору, тот, даже не успел опустить руку. Прытов покорно подставил свой китель.
Распределительная комиссия разместилась на сцене актового зала. Летчики, танкисты, пехотинцы. Полный майор тоже был среди них. Он хмурился, перебирая бумаги. Целая гора их возвышалась перед ним на столе. Время от времени майор наливал себе из графина стакан воды до краев и выпивал, не останавливаясь. Виктор так внимательно наблюдал за утолением жажды, что не заметил, как к нему подсел Прытов:
- Как тебе служба?
Он еще не успел ответить, как откуда-то сбоку появился хмурый парень из их группы:
- Хорошо, товарищ капитан! Товарищ капитан, так хочется с вами служить. Пожалуйста, скажите – куда проситься?
Прытов немного опешил, но поинтересовался:
- А что ты можешь делать?
- А что надо? Все!
Третья глава
I
В учебный танковый полк, где служил Прытов, записали двенадцать человек. Среди них: Виктор Горин, хмурый парень Глеб, Толик и веснушчатый Коля.
Их везли в крытом «Урале» через всю Читу, на другой конец города. Когда машина прыгала на ухабах – мотающийся сзади брезент задирался. В эти секундные щели ребята видели прохожих, а чаще – битую дорогу. Наконец, звякнули ворота автопарка танковой учебки.
Посередине широким асфальтовым полем возлежал плац, а по краям его, как вспомогательные строения, трехэтажная казарма, слева от нее клуб и столовая, справа – штаб и учебный корпус. Будущих курсантов капитан привел к казарме и ушел в штаб. Ребята сели на лавочки, вкопанные вокруг железной бочки с водой. Пополнение обступили сержанты. Какие-то странные сержанты. Они угощали сигаретами и спрашивали наперебой:
- Саратовские есть?
- Может, из Ростова кто-нибудь?
- В дивизии с голода не померли?
- Кто умеет красиво писать?
- Я умею, - сказал Виктор невысокому усатому старшине.
Тот, полуобняв Горина, отвел его в сторону:
- А плакатным пером?
- Да. Нарисовать тоже смогу.
- Даже рисовать! Откуда ты?
- Из Горького.
- Значит, земляки. Я – кировский. Меня Саша зовут, - протянул старшина руку.
- Виктор.
- Отлично, что я тебя встретил. Да и ты не пожалеешь. Я – писарь начальника штаба. Он мне сказал: «Как найдешь замену, отпущу домой». Я, ведь, уже дембель. Ну, теперь все хорошо. Служба у тебя будет как у белого человека. В штабе тепло. Подчиняться будешь только начальнику штаба, его дела вести. Я еще сначала не умел плакатным пером писать – учился. Тебе легче. Тем более, рисовать умеешь. Да, что там говорить, сам увидишь. Вот, посмотри на меня – старшина, дома три раза был, руки-ноги целы, всегда чистый, все капралы уважают… Ну, согласен?