– О, Господи, да тут же одни покойники! – вскрикнула купчиха. – И тела – вражьи! Значит, Господь и их наказал! – Она потянула входную дверь, но та не поддалась. – Заколотили намертво, супостаты окаянные!
Вдруг запахло гарью, и густой едкий дым стал быстро заполнять избу. Теперь уже все было ясно: враги решили их просто-напросто сжечь! Ужас охватил несчастную Василису. Она схватилась руками за грудь и громко застонала: выходит, напрасны были ее молитвы: спасения от ужасной смерти нет! Рядом голосили лежавшие на полу бабы. Глядя на них, жалких и отчаявшихся, купчиха стала постепенно приходить в себя.
– Однако же, я совсем нагая! – опомнилась она, наконец, и огляделась. В углу у самой двери валялись какие-то тряпки. – Да вот же наша одежда, злодеями теми сорванная! – догадалась Василиса. Она подошла к бесформенной куче и стала быстро выбирать свои вещи. В это время сзади к ней приблизилась другая женщина и тоже стала рыться в тряпье. Купчиха посмотрела на подругу по несчастью. Это была Влада, бывшая невеста пасечника.
– Что же, Владушка, надо одеваться, – всхлипнула Василиса. – Уж хоть смерть примем, но в одежде, без срама!
– Твоя правда, Василисушка, – прохрипела сорвавшая голос девушка, – стыдно-то больно в сраме таком перед Господом встать!
Довольно скоро к ним присоединились и другие женщины, выискивая свои платья и сарафаны. У четверых нашлись даже полушубки: вражьи всадники захватили их прямо на улицах.
Дым в избе уже так сгустился, что только благодаря свечам, оставленным врагами, еще хоть что-то можно было разобрать. Одни женщины уже кашляли, хватались за грудь и задыхались. Другие бегали по избе, стучали в заколоченные дверь и окна, бились о стены.
– Послушай-ка меня, Влада! – промолвила вдруг купчиха. – Ты же была невестой здешнего пасечника! Неужели ты не ходила к нему в гости?… Ну, как бы тебе сказать, на…любовные свидания?
– Ну, ты скажешь! Разве такое дозволено? – возразила девушка. – Ну, если только…, – вдруг она вздрогнула и схватила за руку Василису. – Ох, Василисушка, хаживала и помню!..
Тут она вскочила и, уже одетая, побежала к другой стене избы, где в углу все еще лежали в полуобморочном состоянии изнасилованные женщины.
– Подымайтесь! – крикнула им Влада. – И живо одевайтесь! Я знаю, как спастись! Здесь есть выход!
Уже одевшиеся бабы кинулись приводить в чувство лежавших.
Влада просунула руку в большую щель бревенчатой стены в углу у самого пола и стала что-то быстро тянуть. Сначала ей удалось выдвинуть и высунуть большое короткое бревно, а вслед за тем уже длинные сухие сосновые жерди, и перед обезумевшими от радости бабами открылся довольно большой, как раз по ширине человеческого тела, лаз. Наконец, находчивая девушка пролезла внутрь и стала с шумом возиться в глубине простенка. Вскоре в избе похолодало и потянуло свежим морозным воздухом. Однако дыма не только не убавилось, но стало еще более душно и даже темно. Гудение и треск снаружи усилились: видимо пламя неумолимо приближалось.
– Давайте, женушки! – крикнула с каким-то визгом вернувшаяся в дымную комнату Влада. – Лезьте туда каждая! Но без ссор, не давитесь!
Бабы начали спорить, кто первый полезет в спасительное отверстие, но Василиса немедленно прекратила раздор. – А ну-ка! – толкнула она стоявшую впереди женщину, супругу княжеского дворецкого Забаву. – Лезь! И поживей!
Та не стала себя упрашивать, и вскоре в избе остались лишь едва пришедшие в чувства жертвы насилия. Они копались в куче тряпок, не находя своих вещей.
– Какие же вы дурищи! – крикнула купчиха. – Что возитесь там как тараканы в кадке! Ну-ка, бегом к лазу!
– Да мы же нагие! Стыдно такими вылезать на Божий свет! – пробормотала одна из несчастных.
– Вот уж бестолковые! – рассердилась Василиса. – Хватайте же свои жалкие тряпицы и – вон наружу! Там оденетесь! О жизни надо думать, а не о суетном сраме!
Она схватила в охапку первую попавшуюся под руки женщину и потащила ее к отверстию в стене. Та стала сопротивляться.
– Лезь, сука! – заорала купчиха, потеряв терпение. – Что мне, помирать теперь из-за тебя глумной!?
Баба беспрекословно полезла в темный провал. Вслед за ней устремились и остальные. Василиса выбралась последней и едва успела вытащить ноги, как в избе что-то загудело, зашипело, и дом весь вспыхнул, как сухой тростник. Мгновение, и вся постройка зашаталась, крыша поползла как-то неуклюже вглубь, и, наконец, рухнула внутрь здания с грохотом и треском.