Мартьянов Андрей
Роман c хаосом (Том 2)
Андрей Мартьянов
Роман c хаосом
Том второй
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
МАЛОЕ ТВОРЕНИЕ - ВИД ИЗНУТРИ
Его бесплодие было безгранично. Оно доходило до экстаза.
Э. М. Сьоран. Дурной демиург.
Горацио: - Так Гильденстерн и Розенкранц плывут себе на гибель?
Гамлет: - Сами добивались!..
В. Шекспир. Гамлет.
Глава 1. Быть или не быть?
- Орел...
- Черт побери, да сколько можно? Который раз?
- Пятьсот восемнадцатый. Теперь ты кидай.
- Орел. Почему? Слушай, может просто монета с двумя орлами?
- Список возможных объяснений. Первое: я сам хочу этого. На дне моего подсознания я играю в орлянку против самого себя, используя монеты без решки во искупление своего невспоминаемого прошлого. Второе: время остановилось намертво и поэтому выпавший в тот миг орел повторяется в полутысячный раз. Третье: божественное вмешательство. Четвертое: эффектное подтверждение принципа, согласно которому каждая отдельная монета, подброшенная в отдельности, с той же вероятностью упадет как орлом, так и решкой. Поэтому нет оснований удивляться в каждую отдельную единицу времени, когда это происходит. Дай мне попробовать. Орел...
- Предлагаю еще версию. Та сторона монеты, где решка, искусственно утяжелена, поэтому она всегда падает орлом вверх.
- А что, мысль... Кидай! Орел?
- Орел. Пятьсот двадцать один. Теперь снова ты.
- Пятьсот двадцать два орла. Я сейчас свихнусь. Может, этот мир устроен так, что монеты в нем падают исключительно орлами вверх? В таком случае бутерброды здесь тоже должны падать маслом вверх, а не наоборот. Будем проверять?
- Обед только через два часа, где мы возьмем бутерброды?
- Можно попросить у Офелии. Скажем, что для опыта.
- Она нас не любит. Считает, будто мы дурно влияем на принца.
- А мы на него действительно дурно влияем?
- Кстати, опять орел. Пятьсот двадцати три. Офелия, между прочим, вообще никого не любит, кроме себя. Так что бутербродов она нам не даст. Пятьсот двадцать четыре...
- Отдай, кидать не умеешь. Да что же за беда такая? Орел!
- Разговор какой-то дурацкий...
- По-моему, в последнее время мы только и занимаемся тем, что ведем дурацкие разговоры. Пятьсот двадцать пять. Орел.
- Догоним результат до пятьсот пятидесяти пяти и пойдем в трактир. Жрать охота. Что, опять орел?
- Пятьсот двадцать шесть. Не делай из еды культа. Пятьсот двадцать семь. Так чем бы нам заняться? Опять идти подслушивать?
- С чего ты взял, что подслушивание - наша основная задача? Вдруг мы оказались здесь совсем по другому поводу? Пятьсот двадцать восемь? Или девять? Я, кажется, сбился.
- Уже пятьсот тридцать. Что нам еще тут делать? Фактически, мы никто и звать нас никак. Двое недоучившихся студентишек из благородных семей на посылках у короля... Клавдий - сволочь! Это он всучил мне эту проклятую монету! Ничего себе, жалование! Никогда бы не подумал, что одна-единственная монетка, полученная за труды на королевской службе, может стать причиной помешательства. Пятьсот тридцать три. Хватит. Надоело! Давай лучше подарим ее принцу. Чтобы сходить с ума не в одиночку. Орел.
- Принц и без нашего участия стал законченным психом. Все, пошли в трактир. Ночью мне будут сниться кошмары - монеты, все время падающие на ребро. Пятьсот тридцать пять?
- Не мешай...
Невероятным усилием воли я спрятал злосчастную монету достоинством в одну крону за обшлаг рукава и зашагал вслед за Дастином к широченной лестнице, ведущей в нижний двор замка. За спиной оставались зубцы донжона, где мы прогуливались, безостановочно играя в орлянку, а за донжоном величественно колыхалось серо-голубое пенное море.
* * *
Хозяин готовил нас к грядущему путешествию более суток. После происшествия со спящей красавицей мы вернулись в родной трактир, отправили несчастного Алионэля и престарелую принцессу Аманту домой, в захудалое королевство, а Дастин-Гвинблейд отчитался перед заказчиком, дожидавшимся нашего прибытия в трактире. Небольшая ссора, последовавшая во время дележа вывезенных из зачарованного замка сокровищ в драку так и не переросла, баронет остался не то, чтобы доволен, но удовлетворен, мимоходом пожалел Аманту, забрал сокровища и отбыл в неизвестность. Вампир Эмиель сказал, будто ему надо съездить в город - кое-что продать, кое-что купить - и тоже канул в небытие. Возвращения Эмиеля мы так и не дождались, отчего я несколько расстроился: интеллигентный вампир был мне симпатичен.
От усталости ни я, ни внезапно изменившийся Дастин не пожелали обсуждать события "сказочного дня", да и обсуждать-то, собственно, было нечего. Мы оба находились в состоянии крайне подавленном. Можно представить, каково это - знать, что над тобой ставят непонятный и довольно нелепый опыт, запросто меняют внешность, психику и восприятие мира, и в то же время понимать, что невозможно ничего изменить или как-то воспротивиться. Дастин высказал версию, что даже если мы запремся в Доме и попытаемся не обращать внимания на выкрутасы Хозяина, нас выгонят из Дома силой и снова заставят принимать участие в Игре. Может быть, подопытная крыса тоже очень не хочет бегать по лабиринту, а предпочла бы мирно посидеть в клетке и погрызть морковку, однако безжалостный лаборант берет ее за хвост и отправляет в лабиринт с целями, для крысы совсем непонятными.
Неприятно чувствовать себя крысой.
Этой глубокой мыслью мы завершили тринадцатый день эпохи от Пришествия Хозяина, забрались в ставшую привычной спальню на втором этаже и мгновенно заснули. О том, что принесет день четырнадцатый, даже думать не хотелось. Не иначе, нас отправят воевать с драконом. Геральдическим.
Видимо, Хозяин ушел с головой в подготовку нового проекта: проснувшись утром, мы увидели прежний коттедж с водопроводом, электрическом и прилагавшимся скотным двором. Заодно в течение ночи Афродиту терраформировали обратно - Комплекс на месте, горы, саванна, травы, Навигатор. Компьютер куртуазно пожелал нам доброго утра, посетовал на отсутствие связи в течение двух суток, осведомился, отчего мы такие дерганые и был послан подальше. Я с искренним облегчением отметил, что Дастину вернули прежнюю внешность, а напарник пожаловался, будто у него все тело болит. Такое впечатление, сказал он, что весь прошлый день пришлось таскать камни в гору.