- Все следят за всеми, и только бедный король Клавдий пришел честно смотреть пьесу, - вздохнул Дастин. - Сиди здесь, я пошел к Офелии. Она тоже должна надзирать за принцем.
Пока что действо на подмостках развивалось в соответствии с основным течением сценария спектакля "Герцог Гонзаго". Театральные король и королева клялись в вечной любви, мелодраматично вздымали руки, надсаживали голоса...
Померкни свет, погибни урожай!
И день и ночь покою я не знай!
Отчаянье заволоки мой взор!
Будь жизнью мне отшельницы затвор!
Недобрый вихрь развей в небытии
Мои надежды и мечты мои!
Малейший шаг ввергай меня в беду,
Когда, вдова, я замуж вновь пойду!
- с завываниями голосила накрашенная монархиня.
- А ну как обманет, - фыркнул стоявший рядом со мной Лаэрт.
- По-моему, леди слишком много обещает, - поддержал я. - Так, пошел Луциан!
Вот тут-то и начались изменения, внесенные нашей легкой рукой в равномерное течение спектакля. Луциан, племянник короля (а последний спал в кресле, поставленном посреди сцены) - отвратительный тип с густыми бровями, в черной одежде и с бутылкой яда в руке, на которой, дабы не возникало сомнений, была приклеена этикетка с черепом и костями - зловеще продекламировал свое знаменитое: "Теки, теки, верши свою расправу, Гекате посвященная отрава!", но вдруг поскользнулся. Для этого Дастин заранее положил на сцену тыквенную корку. Бутылка отлетела в сторону, злодей Луциан простерся на полу и, удрученный неудачей, уполз за кулисы. Посмотрев на Гамлета, я понял: скоро разразится гроза.
Театральный Король проснулся. Промямлил что-то на предмет тяжелого похмелья (придумка Лаэрта), увидел валявшуюся бутылку и, спросонья не разобрав, что к чему, приложился. Среди зрителей раздались первые смешки, ошарашенный Гамлет сделал попытку подняться, но Офелия и Дастин аккуратно усадили его на место, нашептывая с двух сторон: "Да что вы, принц, такая интересная пьеса! Очаровательная трактовка!"
Король на сцене умирал в страшных корчах, брызгая пеной и слюной (в бутылке была смесь из пива и мыльной воды, приготовленная специально для этого случая). Зрители недоумевали. Горацио сидел с раскрытым ртом, Клавдий жирно хихикал, Гертруда зевала, Полоний дремал.
Наступил звездный час Лаэрта.
На сцену выбежал мальчишка, переодетый сыном и наследником герцога Гонзаго. Прочел несколько строчек о тоске по отцу и вдруг замер: с другой стороны подмоста на него шел сверкающий Призрак - длиннющий развевающийся плащ, бумажный череп вместо лица и страшный обнаженный меч в руке.
Дальше все было в точности по Шекспиру:
Я дух родного твоего отца,
На некий срок скитаться осужденный
Ночной порой, а днем гореть в огне!..
Моими, Дастиновскими и Лаэртовскими стараниями театральный Призрак провещал то, что говорила Гамлету поддельная Тень, включая заключительные слова "Прощай, прощай, и помни обо мне". В первом ряду зрителей обозначилась мышиная возня - Дастин, Офелия и привлеченный к маленькому заговору против принца стражник Марцелл едва сдерживали Гамлета, начавшего брызгать слюной не хуже театрального короля. Мельком посмотрев на свинцовое лицо Горацио, я понял - удар нанесен. Остается добить противника.
- Ты - мой отец? - тоненько закричал актер, игравший принца. Подбежал к Лаэрту, принявшему позу растерянности. - Не верю! Сорвемте маски!
Бумажная личина скелета полетела в сторону, и зрителям предстала размалеванная физия нашего рыцаря-актера. Красные щеки и багровый нос клоуна, рыжие патлы, торчащие во все стороны... Затем "принц" оборвал с Призрака доспехи, под которыми оказался костюм фигляра. Публика посмеивалась, но не хохотала. Смешки утихли, когда Призрак поднял руку, чтобы начать новый монолог и обвинить во всем проклятого Луциана, подговорившего бедного актера обмануть принца...
- Это... Отвратительно! - громко раздалось из второго ряда. Остальные зрители обернулись. Бело-синий Горацио медленно поднялся, пробормотав: "Мне не нравится эта пьеса, сир. Глупая...", вышел из ряда, ухватил дрожащего губами Гамлета из рук Офелии и они на пару скрылись во дворцовых переходах. Король Клавдий, инстинктом политика почувствовавший что-то неладное, проводил их хмурым взглядом.
- Доигрывайте! - прошипел я из-за кулис Лаэрту. - Доигрывайте!
Взглянул на Дастина, стоявшего за спинкой кресла Офелии. Тот был невозмутим, но доволен, как кот, безнаказанно поразбойничавший на кухне. Ура! Косвенные доказательства получены! Он испугался хлопушки!
За дальнейшим ходом пьесы я так и не следил. Думал. Хотел понять, что же предпринимать теперь, после нашей с Лаэртом выходки.
* * *
Штаб-квартиру обустроили в комнате Офелии. Во-первых, семейство премьера Полония жило в боковом крыле дворца, довольно далеко от личных покоев принца и короля, во-вторых, Офелия категорически запретила камеристкам пускать на женскую половину кого-либо постороннего, и в-третьих, здесь нас никто не мог подслушать.
- Если дело обстоит именно так, как вы говорите, - вещала несостоявшаяся утопленница, - наши враги могут начать действовать немедленно и грубо. Уничтожат свидетелей - мистера Хэнслоу и его труппу, могут покуситься на короля, на моего отца... Следует немедленно идти к Клавдию и все рассказать!
- А где материальные доказательства? - возразил Дастин. - Мы что, придем и скажем: "Простите, ваше величество, но Горацио на спектакле так испугался фигляров, корчивших безбожные рожи, что мы уверены - он норвежский шпион"? Нас высмеют и выставят вон!
- А что считать материальным доказательством? - набычился я. Развернутый доклад Горацио принцу Фортинбрасу, желающему занять трон Дании? С указанием численности гарнизонов, явок, шифров и паролей? Так заговоры никто не делает! Судя по всему, Горацио дьявольски хитер и всю нить заговора ведет сам, без каких-либо сообщников или помощников. Единственной его ошибкой было обращение к труппе Хэнслоу. Понимаю, Гамлету нужно было понадежнее сдвинуть крышу...
- Простите, что сдвинуть? - наклонила голову Офелия, а Лаэрт усмехнулся, уяснив идиоматический смысл данного выражения.
- Неважно! - в один голос сказали мы с Дастином.
- Розенкранц, - напарник посмотрел на меня. - Что у нас дальше по сценарию?